|
Заблокирован
Форумянин с 19.01.11
Сообщений: 237
Откуда: Архангельск
|
"Современное человечество привыкло верить в происхождение человека из пещерных плотоядных животных, которые, развиваясь, достигают своей вершины."
Конечно, не все человечество так верует, т.к. концепция дарвинизма (эволюции человека из животного ) возникла не так и давно в 19 веке. А христианское миропонимание свидетельствует, что как раз наоборот, люди, все дальше отходившие от времен адамова изгнания из рая, деградировали до пещерного состояния, вследствие все более оскудевающей благодати. И лишь спустя более 5000 лет пришел обещанный Спаситель мира и восстановил связь с Творцом для всех желающих спасения своей души.
А дарвинистскую концепцию опроверг наш русский ученый Н.Я.Данилевский, написав еще в 1885 году капитальный трехтомный трактат «Дарвинизм.Критическое исследование»
Н.Я. Данилевский утверждал, что «теория эволюции не столько биологическое, сколько философское учение, купол на здании механического материализма, чем только и можно объяснить ее фантастический успех, никак не связанный с научными достижениями». В этом кроется причина того, что теория эволюции, несмотря на свою поразительную научную бесплодность, остается практически безраздельно господствующей в современном расцерковленном обществе.
По мнению Данилевского, отдавая согласно учению Дарвина жизнь на земле во власть эволюции, то есть во власть случайностей, невозможно объяснить удивительную гармонию в природе и во всем мироздании. Данилевский писал: «Из сказанного ясно, какой первостепенной важности вопрос о том, прав Дарвин или нет, не для зоологов и ботаников только, но для всякого мало-мальски мыслящего человека. Важность его такова, что я твердо убежден, что нет другого вопроса, который равнялся бы ему по важности, ни в области нашего знания и ни в одной области практической жизни. Ведь это, в самом деле, вопрос «быть или не быть», в самом полном, в самом широком смысле».
С тем, что вопрос об отношении к дарвинизму имеет принципиальное значение для нашего сознания, были согласны также либерально-демократические и социалистические деятели. Разница была лишь в том, что Н.Я. Данилевский решал этот вопрос с позиции православного христианина, а дарвинисты — с позиции материалистической.
|
|
|
| Опубликовано: 09.02.11 19:22 |
Рейтинг записи: 0
|
|
|
|
|
|
|
Заблокирован
Форумянин с 19.01.11
Сообщений: 237
Откуда: Архангельск
|
"Откуда есть пошла Земля Русская". Алексей Бахмутов
К 1150-летию Первого Крещения Руси
Эта публикация – авторская редакция статьи "Мистика имен в Повести временных лет", недавно опубликованной в интернетовском издании русской консервативной мысли "Золотой Лев", № 197-198 (15-05-2009) http://www.zlev.ru/index.php?p=article&nomer=17&article=870
***
"Личность Аскольда, его появление в Киеве и дата этого события точно не установлены. Здесь несомненно в дальнейшем могут открыться совершенно неожиданные подробности и, возможно, всю картину истории Киева этой эпохи придется переделать."
Сергей Лесной, "Русь, откуда ты?" [1]
***
Традиционно историю русского народа излагают с момента прихода на княжение в Новгород варяга Рюрика с родом своим и с верною дружиною. Традиция эта восходит к версии создания русского государства, изложенной в "Повести временных лет" [2] – наиболее раннего из дошедших до нас средневековых русских летописных сводов, который был создан в начале XII века в Киево-Печерском монастыре на основе устных преданий, легенд и, возможно, каких-то неизвестных нам письменных документов. Первоначальная редакция Повести временных лет (ПВЛ далее) утрачена, и до нашего времени дошли списки, вошедшие в переработанном виде в состав Лаврентьевской летописи 1377 года, Ипатьевской летописи XV века и Хлебниковской летописи XVI века. ПВЛ является уникальным источником информации о перво-устроителях Руси: Рюрике, Труворе, Синеусе, Аскольде, Дире, Вещем Олеге, имена которых, за исключением Рюрика и Олега, не встречаются в наиболее достоверных иностранных хрониках того времени.
Не вызывает сомнения, что событием, сплавившим славянские и неславянские племена Восточной Европы в то, что мы теперь называем русским народом, стало принятие Русью Христианской веры: "из множества племён в Киевской купели родился один благочестивый и сильный христианский народ" – так сказал об этом светлой памяти Патриарх Московский и всея Руси Алексий II на праздновании в прошлом году в Киеве, так называемого "1020-летия Крещения Руси", а на самом деле, 1020-летия крещения великого князя киевского Владимира Святославовича.
Однако, общепринятое знание того, как и когда произошло Крещение Руси, равно, как и почему легендарный составитель ПВЛ св. преподобный Нестор начал свое изложение истории русского народа с княжения Рюрика в Новгороде, при ближайшем рассмотрении выглядит неполным и достаточно противоречивым. При попытке разобраться с указанными вопросами автор статьи пришел к неожиданным для него самого выводам, которыми он и хочет поделиться в этой статье с благосклонным читателем.
Откуда летописцы черпали информацию?
Вспомним, что же говорится в упомянутых выше списках ПВЛ о начале русского государства. А говорится там, что "вся земля наша велика и обильна, а наряда в неи нет", т.е. не хватает сильной и авторитетной власти. И тогда, новгородцы призвали из-за моря трех братьев-варягов для укрепления правящей власти. Даже такой убежденный норманист, каким был Николай Михайлович Карамзин, отмечал беспримерную для мировой летописной традиции странность версии событий, изложенной в ПВЛ: в отличие от большинства других народов всех времен "славяне добровольно уничтожают свое народное правление и требуют государей" из-за пределов своей страны [3]. Однако старанности изложения начальных с точки зрения составителя или редакторов ПВЛ событий русской истории этим не ограничиваются.
Так, из трех легендарных князей варяжских, приглашенных согласно ПВЛ в 862 году на княжение в Новгородскую землю – Рюрика, Синеуса и Трувора – только Рюрик в действительности признан реальным историческим лицом [4]. Сейчас уже можно считать доказанным, что имена Синеуса и Трувора – лингвистический казус: Рюрик пришел "с роды своими", что по-шведски звучит как "Sine use", и верной дружиною, что по-шведски звучит как "Tru war". Использование стандартных оборотов скандинавской саги как имен собственных с одной стороны свидетельствует либо о не очень хорошем знании скандинавских языков автором ПВЛ, либо о сознательной мистификации реальных событий, произошедших в 80-летний период между правлением Рюрика в Новгородcкой земле и Игоря в объединенном Киевско-Новгородском государстве Русь. А с другой – наводит на мысль, что подобная вольная или невольная ошибка могла повториться и в других местах ПВЛ, где встречаются странные имена. Например, имена легендарных киевских правителей Аскольда и Дира. Рассмотрим это предположение более внимательно.
Что говорит Повесть Временных Лет об Аскольде и Дире
Имена Аскольда и Дира упоминаются в ПВЛ совместно в трех эпизодах, каждый из которых вызывает ряд вопросов.
1. Согласно ПВЛ, в год 862 Рюрик взял власть в Новгородской земле и отпустил часть варягов, среди которых не было ни князей, ни бояр, в поход на Константинополь. Проходя мимо Киева, варяги осели там. После этого автор ПВЛ сообщает, что в это время Аскольд и Дир начали владеть "Польскою землею" (т.е. Киевским княжеством), платя дань хазарам. Таким образом, имена Аскольда и Дира ПВЛ впервые называет не в связи с Рюриком и Новгородом, а в ассоциации с Киевом. Скорее всего, это означает, что Аскольд и Дир появились в Киеве независимо от Рюрика, но по каким-то причинам автор ПВЛ подталкивает читателя к мысли о их связи с варягами Рюрика. Ещё в начале 20-го века А.А. Шахматов доказал, что Аскольд и Дир не были варяжскими колонистами из круга Рюрика [5] и эта точка зрения была принята исторической наукой (см., например, комментарий [4]), однако и теперь, сто лет спустя, версия ПВЛ о связи Аскольда и Дира с варягами Рюрика продолжает жить во всех современных учебниках русской истории.
2. В 866 году, сообщает ПВЛ, Аскольд атаковал Константинополь, но в греческих хрониках точно указана дата атаки "киевского каганата" (заметим, без упоминания имени князя) – 18 июня 860 года, т.е., если верить хронологии ПВЛ, ещё до призвания Рюрика в Новгород. Наиболее детальное и достоверное описание нападения Руси на Константинополь в 860 году принадлежит Константинопольскому патриарху Фотию, очевидцу тех событий. Это свидетельство содержится в его двух проповедях, произнесенных с кафедры собора Святой Софии перед горожанами Константинополя и записанных современниками [6]. Из проповедей видно, что русы явились не ради грабежа, а для защиты политических договоренностей, заключенных с Константинополем в 838-839 годах, но попранных греками. Это означает, что между Киевом и Константинополем дипломатические отношения существовали более 20 лет, но резко обострились в начале 60-х годов, вылившись в военный конфликт. То, что произошло сразу после русско-византийской войны имело исключительно важное значение для истории русского народа. Об этом нам оставил письменное свидетельство сам патриарх Фотий: в 867 году он разослал "Окружное послание" Восточным Патриаршим престолам, посвященное созыву Собора в Константинополе [7], в котором упоминает о добровольном крещении воинственных русов и о том, что к ним был направлен епископ и пастырь (без указания имен): "…тот самый так называемый народ Рос - те, кто, поработив живших окрест них и оттого чрезмерно возгордившись, подняли руки на саму Ромейскую державу! Но ныне, однако, и они переменили языческую и безбожную веру, в которой пребывали прежде, на чистую и неподдельную религию христиан, сами себя с любовью! поставив в положение подданных и гостеприимцев вместо недавнего против нас грабежа и великого дерзновения. И при этом столь воспламенило их страстное стремление и рвение к вере…, что приняли они у себя епископа и пастыря и с великим усердием и старанием встречают христианские обряды". Заметим, что Фотий обращался со своим Посланием к современникам этих событий, и даже его идеологический противник римский папа Николай 1, споривший в одном из своих писем c Посланием, о факте крещения Руси ничего противного не сказал [8]. Это обстоятельство свидетельствует о достоверности факта Крещения Руси между 860 и 867 годами. Однако, ПВЛ не только ничего не говорит о Крещении Руси в 860-х годах, но и связывает деяния Константинопольского патриарха Фотия с крещением киевского князя Владимира Святославовича, произошедшем в 988 году, т.е. столетие спустя после того, как патриарх Фотий закончил свой земной путь (в 886 году). Поскольку автор ПВЛ отлично понимал, что речь идет о принципиально важном событии в истории русского народа, такая грубая ошибка не могла быть случайной.
3. Последний эпизод, в котором упоминаются имена Аскольда и Дира в ПВЛ, связан с их убийством новгородским князем Олегом, отнесенным к 882 году. Согласно ПВЛ, первичным мотивом убийства была "незаконность" владения Киевом (к которому, заметим, до той поры Новгород не имел никакого отношения) людьми не из рода Рюрика. Из всех событий, описанных в ПВЛ и связанных с именами Аскольда и Дира, с уверенностью можно принять только этот факт убийства киевских правителей новгородскими "миротворцами", окрашенный горячим желанием редакторов ПВЛ оправдать это убийство. В связи с этим эпизодом, важно отметить то обстоятельство, что некоторые источники, как, например, Иакимова летопись, упоминают Аскольда как христианского мученика. На этом основании В. Н. Татищев даже назвал его первым незаслуженно забытым отечественным святым [11]: "Его же можно за перваго в Руси мученика почитать и Улеб, брат Святославль, от неведения истории забыты и в святцы не внесены". В. Н. Татищев также, ссылаясь на историка церкви Цезаря Барония, писавшего в 980-х годах, высказал предположение, что Оскольд и Дир могли быть одним физическим лицом по имени Оскольд, а слово-спутник "дир" возникло в результате какого-то недоразумения. Далее мы приведем соображения, развивающие эту гипотезу Василия Никитича Татищева.
Аскольд и Дир или "невинный и владыка"?
Написание имен киевских правителей современников преемника Рюрика на Новгородском престоле Олега Вещего разнится от летописи к летописи. Так, согласно В.Н. Татищеву, в Иакимовской летописи упомянуто не два, а один человек по имени Оскольд. Замена созвучных гласных в именах кажется небольшим делом и часто встречается в русском языке (например, имя Ирина, иногда призносится как Арина, а Елена – как Алёна). Однако в данном случае, если это не Аскольд, а Оскольд (что представляется весьма вероятным, если вспомнить существование в современой топонимике Восточной Европы реки Оскол, городов Старый и Новый Оскол), то такому странному для славянского уха имени есть хорошо соответствующее по произношению архаичное слово в шведском языке oskyld ['o:skul:d], которое означает невинный или девственный. Тогда, вслед за развенчанным мифом существования исторических персонажей Синеусом и Трувором мы можем предположить, что и имя Аскольд не имя собственное, а нарицательное. Посмотрим, может быть, и слово Дир имеет норманский корень?
Действительно, в современных шведском, норвежском и датском языках есть такое слово dyr [dy:r], а в исландском – dyr. В английском языке, подвергшемуся в 11 веке существенному влиянию норманской культуры во время 20-летнего правления варяга Вильгельма-Завоевателя, есть также аналогичное слово dear [di?]. Все эти слова означают примерно одно и то же – дорогой – и ныне используются для почтительного обращения, например, в начале письма. Согласно же Большому Оксфордскому словарю английское слово dear в прошлом означало владыка. Сходное слово существует и в латинском языке – deus – что значит бог, в смысле вседержитель, т.е. владеющий всем.
Исландский писатель и государственный деятель первой половины 13 века Снорре Стурлуссон [12, 13], описывая в саге об Инглингах нравы предков скандинавов асов в то время, когда они жили на смежной с древними славянами (ванами или венедами) территории, упоминал, что в их главном поселении Асгаард, где жил вождь Один, было большое капище, где совершались жертвоприношения и судили народ. По древнему обычаю капище обслуживали двенадцать верховных жрецов, которых звали дыями (в английском издании этой книги – diar) или владыками.
Аналогичное по звучанию и по смыслу слово известно и в старом русском языке. Так, Новгородский архиепископ (будущий Митрополит Московский) Макарий в 1534 г. жаловался, что на севере его епархии народ часто обращается к колдунам, знахарям и ворожеям, которых он называет деи: "А молятца деи по скверным своим молбищам деревесам и каменью, по действию дияволю… И мертвых деи своих они кладут в селах по курганам и по коломищам..". В русских летописях 16-17 веков встречается уважительное обращение к государям и судьям деи. Так, например, С. М. Соловьев цитирует летопись, в которой архиепископ Ростовский Васьян, обращается к великому князю Василию с двойным титулом деи (де), государь [14]: "Та деи, государь, грамота писана лукавством, а вся солгана. Вспрси де, государь, попа". Так же обращается и воевода М. Б. Шеин в 1608 году к царю Василию Шуйскому. В преамбуле к "Хождению за три моря Афанасия Никитина" Афанасия с уважением называют деи: "се же написано не обретох, в кое лето пошел или в кое лето пришел из Ындии, умер, а сказывают, что, деи, Смоленьска недошед, умеръ".
Таинственный дух Дый или Див, который "кличетъ врьху древа, велитъ послушати земли незнаеме", упоминается в "Слове о полку Игореве" [21].
Известный исследователь славянских рун В.А.Чудинов считает [15], что был такой славянский бог ДЫ или ДЫЙ, и это, якобы, подтверждается найденным им экслибрисом во Влесовой книге, полный текст которого согласно Чудинову звучит так: "ИЗ КНИГ И СОКРОВИЩ ХРАМА МАКОШИ И ДЫЯ, ВОЛОДИМИР". Однако, последние два слова вполне могут означать подпись владельца – Дыя Володимира, т.е. жреца или владыки Владимира.
Скорее всего, в своем древнейшем значении слово дый использовалось для определения высшего носителя власти и означало что-то близкое по смыслу ко слову вседержитель. Для нашего изложения важно обратить внимание на то, что слог ДЫ присутствует и в современном слове ВЛАДЫКО, аналогом которого может быть ВОЛОДЫКО, т.е. владетельный господин, и в имени ВЛАДИМИР или в другой более древней его транскрипции ВОЛОДЫМIР, т.е. владеющий миром господин.
Таким образом, архаичные слова дир, диар, дия, див, деи, деус, де, ды, дыя в разных европейских языках имели одно значение – ВЛАДЫКА. Не означает ли это, что и Дир из Повести Временных Лет – это уважительный титул, а не имя собственное, а если и имя собственное, то не иначе как Владимир в переводе на старо-шведский язык? Тогда, словосочетание "Аскольд и Дир" следует понимать как "невинный и владыка", "невинный владыка" или, возможно, "невинный Владимир". Нельзя исключить, что "Невинный" было прозвищем киевского кагана.
В. Н. Татищев, пересказывая список летописей советника Андрея Хрущева, цитирует письмо патриарха Фотия (а по версии М.Ю. Брайчевского, скорее всего, папы Римского Николая I [18]), датируемое 863 годом, в котором киевский каган прямо так и называется по имени – Владимир. В единственной оригинальной иностранной хронике, в которой фигурирует имя, похожее на Дир – летописи арабского историка Ал-Мусади, жившего вскоре после описываемых событий – также упоминается имя великого правителя славян, весьма созвучное имени Владимир – ал-Дир [20].
Первое Крещение Руси
В 1958 г. Б. А. Рыбаков [10] назвал акт Крещения кульминационным пунктом в истории Аскольдова государства и указал на следующее свидетельство в пользу крещения во время Аскольдова правления: "Редактор "Повести временных лет" (1118 г.) по каким-то соображениям утаил от нас это событие (может, потому, что в договоре Олега с греками не упоминается о Христианстве) и приписал крещение Руси князю Владимiру Святославичу (988 г.). При этом летописный рассказ оказывался в противоречии с включенным в летопись текстом договора 944 г., где прямо говорится о христианской Руси и о церкви св. Ильи в Киеве".
Есть и другие свидетельства того, что Русь была крещена задолго до Владимира Святославовича. Так, например, современник Св. Владимира путешественник Дитмар насчитал в Киеве 400 (!) церквей. Очевидно, что Владимир не мог их всех построить за сравнительно короткое время, прошедшее после своего крещения. Более того, в Уставе императора Льва Премудрого, правившего в 886-912 годах, в числе митрополий, подчиненных Цареградскому патриарху, на 61 месте прямо упоминается Русская митрополия.
Вероятно, неслучайно ПВЛ обходит молчанием важнейшие для православного историка вопросы: когда и как впервые появилось христианство и славянская письменность в Киеве. Мы же вслед за Б. А. Рыбаковым склонны признать, что кто-то сознательно изъял из "Повести временных лет" наиболее интересные страницы начальной истории Руси. Виновным в фальсификации Б. А. Рыбаков считает Киевского великого князя Мстислава Владимировича, автора или вдохновителя третьей редакции "Повести временных лет", выполненной около 1118 г. Согласно В. Н. Татищеву, из Иакимовской летописи также были утрачены (или уничтожены сознательно) 2 листа, описывавшие именно этот период времени.
Отметим, что великий князь киевский Мстислав (в крещении Фёдор) Владимирович Великий, сын знаменитого киевского князя Владимира Мономаха был женат на дочери шведского короля Инге I принцессе Кристине, а потому вопрос равенства "по крови" со скандинавскими монархами играл для него важную личную роль. Продолжая же политическую линию своего знаменитого отца, Мстислав Владимирович изо всех сил боролся за сохранение единства слабеющей Киевской Руси, которая все-таки распалась после его смерти в 1132 году на практически независимые княжества. Поэтому поиск национальной идеи, объединяющей правящий дом русских князей, был исключительно важен для политики, проводимой великим князем Мстиславом, и может объяснить его желание "подправить" историю в выгодном для потомков Святого Владимира духе.
В Истории РПЦ митрополита Макария можно прочитать такую версию проникновения христианства на Русь ([8], стр.202): "Польский историк Стредовский передает нам одно древнее сказание, что святые Кирилл и Мефодий, занимаясь сами обращением болгар и моравов, посылали от себя к другим окрестным славянам миссионеров и что при этом в Россию отправлен был некто Наврок". Возможно, он и был одним из первых крестителей Руси.
Из содержания Окружного Послания патриарха Фотия 867 года следует, что русы крестились после крещения болгар, которое, как известно, произошло в 865 году вскоре после принятия Христианства болгарским ханом Борисом. Так как Послание датировано 867 годом, год 866 представляется наиболее вероятным годом Первого Крещения Руси. М.Ю. Брайчевский [9] считал более вероятной датой год 860, поскольку в том году Св. Кирилл Философ обнаружил Евангелие, написанное по-русски в Херсонесе, а в некоторых летописях, согласно Б. А. Рыбакову, хронология событий велась именно от этого года [10]. В любом случае эти факты подтверждают, что после 860 года Христианство стало широко распространяться на Руси.
О том, что Аскольд "принял чужую веру", свидетельствует и "Влесова Книга" в переводе А. И. Умнова-Денисова [19, стр.522]. Там же от имени автора-язычника говорится, что своим действием Аскольд "на злую распрю принудил нас", т.е. крещение киевского князя привело к кровопролитному восстанию язычников.
Выбор Христианского имени Киевского князя не могло быть случайным. По традиции того времени властелины народов, крестясь, в соответствии со своим "рангом" принимали христианские имена великих светских или духовных владык своего времени. Так, хан Болгарии Борис (Богорис или Борислав) Первый принял святое крещение с именем правившего тогда византийского императора Михаила и стал именоваться князем, а иногда даже и царем. Владимир Святославович в крещении выбрал имя современного ему греческого царя Василия II. Согласно той же традиции крестившиеся властители часто строили церкви во имя "своих" святых. Так, Владимир построил в Киеве церковь Святого Василия. Логично предположить, что первый крестившийся властелин Руси тоже построил церковь во имя своего святого, где и мог быть впоследствии похоронен. Поскольку мы знаем, что Аскольд был похоронен у церкви Свв. Николая (по другим данным эта церковь была поставлена у его могилы), то его имя в святом крещении скорее всего было Николай. Такое имя носил в то время римский первосвященник – папа Николай I.
Если это предположение верно, то выбор имени свидетельствует в пользу того, что крещение совершил священник из Рима. Конечно, Киевский князь был бы в первую очередь заинтересован принять имя Царьградского императора, но это имя уже могло оказаться использованным недавно крестившимся болгарским князем. Если это так, то мы имеем ещё одно косвенное свидетельство того, что Киевский князь крестился в 866 году. В том году Борис-Михаил поссорился с патриархом Фотием из-за отказа Константинополя в поставлении отдельного болгарского архиепископа и перешел (до 870 года) под омофор Римского архиепископа. Осенью 866 года папа Николай I прислал в Болгарию миссию во главе с епископом Формозой Портуенским, который повторно крестил болгар. А за год до этого в Болгарии вспыхнуло восстание язычников, успешно подавленное князем Михаилом (Борисом). В этой религиозной войне, вероятно, приняли участие и русские, что дало автору ПВЛ повод писать о походе руссов на греков в 866 году, а согласно Никоновской летописи, как раз в это время "убиен бысть от болгар Осколдов сын". Высказывалось предположение, что русские помогали болгарским язычникам [16], однако русские вполне могли выступить и на стороне Бориса по его просьбе, т.к. в тот момент на помощь Византии ему рассчитывать не приходилось и он мог искать помощи у соседей. Как бы там ни было, римские миссионеры, прибывшие в Болгарию, в это время могли вступить в контакт с русскими. Тогда Аскольд-Владимир и мог принять Святое крещение. Поскольку это произошло в конце 866 года, можно даже назвать вероятный день крещения Аскольда – 19 (н.с.) декабря, когда отмечается память Свв. Николая-Чудотворца. Вскоре после этого Киев принял епископа и пресвитеров из Константинополя, учредивших Киевскую митрополию, как об этом писал патриарх Фотий. Кстати, из Послания Фотия 867 года следует, что "рвение к Вере" у русских наблюдалось ещё до пришествия в Киев посланцев Константинополя, что косвенно подтверждает успешность миссии предшествующих миссионеров.
Особенности первого крещения киевского князя могли вынудить редакторов ПВЛ постараться "забыть" об этом событии и соответствующим образом "поправить" труд преподобного Нестора.
Вещий Олег
Если Оскольд-дир был христианским владыкой, то Вещий Олег вполне мог быть языческим жрецом "по совместительству" с родством Рюрику и княжеством Урманским, что часто наблюдалось в древности. Наряду с русским прозвищем "вещий" на это указывает и то обстоятельство, что имя Олег имеет норманский прототип – Helgi – или в более архаической форме – Hailaga, что означает "посвященный богам", свидетельствую о язычестве носителя этого имени. Это ещё раз наталкивает нас на мысль, что смысловые значения "странных" имен в ПВЛ далеко неслучайны!
Согласно Иакимовской летописи, "Олег бе муж мудрый и воин храбрый, слыша от киевлян жалобы на осколда, и позавидовав обрасти его, взем Ингоря, иде с войски ко Киеву. Блаженный же Осколд предан киевляны, и убиен бысть, и погребен на горе, иде же стояла церковь святого Николая; но Святослав разруши ю яко речется".
Это событие ПВЛ описывает под 882 годом следующим образом: "и убиша Аскольда и Дира и несоша на гору и погребша и на горе еже ся заветь Угорьское где ныне Ольмин двор на тои могиле поставил црковь свтаго Николу и Дирова могила за святою Ориною седе Олег княжа в Киеве и рече Олег се буди мати градом рускими".
Из первой половины этого отрывка можно сделать вывод, что в момент переворота, совершенного Олегом, много христиан было перебито, но только Оскольд был похоронен у церкви Свв. Николая, а остальные – на кладбище монастыря Святой Ирины. При этом кажется странным, что устройство церкви Свв. Николая на могиле Аскольда автор ПВЛ приписывает его убийце язычнику. Вероятно, это просто означает, что церковь уже стояла в то время, а Олег только разрешил похоронить там невинно-убиенного Оскольда-Владимира-Николая.
В этом же отрывке содержится знаменитая, согласно всем учебникам русской истории, фраза Олега о том, что он назначил Киев "матерью городов русских". Этот эпизод в первой своей части удивлияет своей нелогичностью: действительно, непонятно, почему стольный город и его имя мужского рода ассоциируется у Олега с женским началом – матерью? Казалось бы, логичнее было предположить, что столичный город Киев станет отцом русским городам. Логичный ответ на этот вопрос можно получить, если учесть, что Русь была уже крещена и то, что Киев уже был в этот момент русской митрополией. Дословный перевод древне-греческого слова митрополия как раз и означает материнский город. Отсюда мы приходим к выводу, что летописец ПВЛ в уста язычника Олега вложил прямое свидетельство того, что Киевская Русь в конце правления Аскольда была христианским государством! Уничтожив князя-христианина и митрополита, Олег воспользовался уже сложившейся на Киевских землях традицией считать Киев митрополией, т.е. духовным центром страны, в отличие, скажем, от Новгорода, который никак не мог претендовать на такое звание. Факт убиения двух владык – светского и духовного – мог послужить отправной идеей сочинения легенды о двух убитых киевских князьях.
С приходом Олега в Киев христианам там стало жить нелегко. В договоре Руси с Константинополем 911 года ничего о русских христианах не сказано, и только спустя по крайней мере 20 лет после смерти Олега Вещего, в русско-византийском договоре 945 года опять упомянуты христиане. Косвенным указанием на гонения на христиан в период с 882 года по 988 год служит стремление киевских князей в этот период воевать с Константинополем. В конечном итоге, христианская или, лучше сказать, про-греческая партия, привела к власти Владимира Святославовича, официально вернувшего Православие на Русь, а вместе с ним и восстановившего военно-политический союз с Византией.
От Вещего Олега до Блаженной Ольги
Согласно ПВЛ Олег умер, преткнувшись ногой о череп коня своего и будучи укушен ядовитой змеей. Этот мотив почти дословно заимствован из Ветхого Завета, а точнее – из 90-го псалма Св. царя Давида, в котором перечисляются неприятности, которых избегает христианин, будучи защищенным ангелами, но только с отрицательным исходом! "На руках возьмут тя, да не когда преткнеши о камень ногу твою, на аспида и василиска наступиша…". Летописец иносказательно дает нам понять, что как ярый язычник, Олег не был защищен ангелами, и погиб так, как православные верят, не погибнет истинно верующий.
Вообще Олег кажется фигурой достаточно мистической, сходной с Трувором и Синеусом. Об этом говорит и его имя и то, что в единственном дошедшем до нас достоверном историческом документе того времени- договоре 911 года с Византией – имя "великого князя русского" вообще не упоминается. А ведь, казалось бы, если верить легендам ПВЛ, после атаки Константинополя в 907 году с использованием ладей на парусном ходу и прибития щита над воротами города, имя Олега должны были хорошо запомниться там! Но этого не произошло – в греческих летописях имя Олега не упоминается.
Многие современные историки сходятся во мнении, что после смерти Олега Вещего Русью правил другой Олег, возможно, даже сын Олега Вещего. Иначе трудно объяснить несоответствие хронологии ПВЛ и возрастов Игоря и Ольги, привязанных автором известной редакции ПВЛ ко времени Рюрика. В. В. Кожинов писал [17], что именно Олег Второй, проиграв очередной раунд борьбы с хазарами, под их давлением повернул оружие против Византии и повторил атаку Аскольда на Константинополь в 941 году. Эту атаку ПВЛ приписывает князю Игорю, а поход Олега Второго на Константинополь относит на время правления Олега Вещего, стремясь приблизить правление Игоря ко временам Рюрика. Есть сведения, что князь Олег (тогда уж несомненно – Второй!) возглавлял поход русов на Каспий в 940 – 944 годах, где и погиб. Этот поход, вероятно, состоялся под давлением Иудейской Хазарии, воевавшей как с Православной Византией, так и с мусульманским Ираном. В этой версии Олег Второй мог быть отцом Игоря и именно он посватал Ольгу для своего сына, как это было принято у русских, дав при этом ей свое имя.
Достоверно известно, что князь Игорь возглавил поход на Византию в 944 году, который так же, как и поход 941 года, был не очень удачным, но закончился мирным договором, подписанным в 945 году. Из этого документа известно, что к тому времени уже значительную часть русского посольства составляли христиане, причем в списке русских послов христиане были перечислены первыми. Очевидно, дело, начатое Аскольдом, приносило свои плоды! В том же году Игорь был убит в Древлянской земле, возможно, в результате очередного восстания язычников, несогласных с возрождением Христианства на Руси. Но остановить Христианизацию Руси уже было невозможно. Через 14 лет вдова Игоря Блаженная великая княгиня Ольга сама крестилась в Константинополе с именем Елена, которое носила супруга правившего тогда византийского императора Константина Багрянородного. Произошло это за год до того, как её сын Святослав Игоревич вступил в права великого князя, то есть тогда, когда Ольга была полномочной правительницей Руси.
"Откуда есть пошла Земля Русская"
Суммируя сказанное, предложим следующую интерпретацию событий, приведших к воссоединению Новгородских и Киевских земель.
В 860-866 Киевская Русь приняла святое Крещение. Киевский князь Владимир, потомок легендарного Кия крестился с именем Римского первосвященника Николая I в 866 году. Вскоре после этого, Константинопольским патриархом Фотием на Руси была учреждена митрополия, которую возглавил епископ Михаил (сирин согласно гипотетической "Летописи Аскольда" или болгарин согласно В. Н. Татищеву).
Крещение Киевского князя спровоцировало язычников на восстание против христианской элиты Киева. Языческий Новгород, поддерживавший тесные связи с варягами Киева, ввел туда свои войска по их просьбе. Путчисты убили Киевского князя-христианина невинного Николая (в язычестве Владимира) и Киевского владыку епископа Михаила и тем самым надолго испортили отношения с Константинополем. Нормано-языческая часть политической элиты Новгорода и Киева объединила словен и полян в единое государство Русь. Для придания легитимности совершенному перевороту была придумана легенда об Олеге Вещем и сыне Рюрика Игоре, изложенная в известных редакциях ПВЛ.
Следует отметить, что многие выдающиеся историки и среди них В. Н. Татищев и Б. А. Рыбаков считали, что Аскольд потерял власть и жизнь в результате анти-христианского переворота в Киеве, а В. Н. Татищев даже считал уместным называть Аскольда мучеником, за веру Христианскую пострадавшим. Уважение, с которым русские относятся к своим мученикам, объясняет древнюю традицию русских христиан к особому почитанию епископа Мир Ликийских Николая Чудотворца и Архангела Михаила – небесных покровителей первосвятителей Руси князя Николая и епископа Михаила – причем Архангел Михаил считается небесным покровителем Киева.
Если согласиться с предложенной трактовкой событий, то становится понятным, почему впоследствии Владимиру Святославовичу пришлось самому креститься вдали от Киева, а затем повторно крестить Русь, причем, начиная со столичной элиты. Понятно также, почему в греческих летописях ничего не сказано о втором Владимировом Крещении: с точки зрения Константинополя русский народ считался христианским раз и навсегда со времен Первого Крещения. Историческая правда не нравилась правителям Руси времен преп. Нестора, ибо свидетельствовала о том, что свой род они ведут не от первосвятителя Руси, а от гонителя христиан, и не имеют никакого кровного родства не только с Рюриком, но, возможно, даже и с варягами (здесь, кстати, уместно вспомнить, что первыми святыми мученикиами, за веру Христианскую пострадавшими в Киеве, были как раз варяги Иоанн и Феодор).
Крещение Владимира Святославовича в 988 году было "спроецировано" на Первое крещение Руси редакторами и переписчиками ПВЛ, исполнявшими политический заказ Киевского княжеского дома и использовавшими для этой цели совпадение имен князей, правивших в Киеве в 860-х и 980-х годах. В результате этой манипуляции вместо патриарха Николая II Хрисоверга (979-991) ПВЛ называет Фотия патриархом Константинопольским, действующим во времена Владимира Святославовича. О том, что это была не случайная ошибка говорит тот факт, что имя патриарха Фотия также упоминается в ПВЛ и под 866 годом! Т.е. преп. Нестор точно знал, когда жил Фотий, но редакторы ПВЛ "растянули" жизнь патриарха Фотия на два столетия для того, чтобы совместить Первое Крещение Руси с Крещением Владимира Святославовича.
В свете изложенного становится понятным, почему преподобный Нестор начал свое повествование о том "откуда есть пошла земля русская" с 860-х годов. Причина эта заключается совсем не в том, что в Новгород однажды пришел княжить малоизвестный варяг Рюрик, а в том, что
ЭТО БЫЛО ВРЕМЯ ПРИНЯТИЯ СВЯТОГО КРЕЩЕНИЯ РУСЬЮ!
В это время родился русский народ.
Выводы
1. Русь была крещена в период 860-867 годов, что создало идеологическую основу для формирования государства русского народа и положило начало его 1150-летней истории.
2. Имена Аскольда и Дира – лингвистический шифр, использованный составителями ПВЛ, трудившихся в условиях жёсткой княжеской цензуры, для того, чтобы описать истинный ход событий, связанных с Первым Крещением Руси. Употребление стандартных словооборотов старо-шведского-языка в качестве имен мифических соратников Рюрика Трувора и Синеуса служит ключем к этому шифру.
3. Первокрестителем Руси был киевский каган Владимир, получивший при святом крещении в 866 году имя Николай. Первокреститель Руси был убит в результате мятежа язычников, поддержанного, а скорее всего инициированного, правителем Новгорода язычником Олегом для захвата Киева.
4. Славянин, язычник и гонитель христиан Олег Вещий создал объединенное Новгородско-Киевское княжество Русь, и положил начало первой династии русских князей, известной в современной истории как династия Рюриковичей.
Ссылки:
1. Сергей Лесной. "Влесова Книга" – языческая летопись Доолеговой Руси, Вып.1 – Виннипег: Trident Press Ltd., 1966
2. Полное Собрание Русских Летописей, издаваемое Постоянною историко-археографической комиссиею Академии наук СССР, Том первый, Лаврентьевская Летопись, вып.1: Повесть Временных Лет, Изд. второе, Ленинград, 1926.
3. Н. М. Карамзин, История Государства Российского, тт. I-IV, "Золотая Аллея", 1997, стр.132, примечание №55 к Главе II.
4. Н. М. Карамзин, История Государства Российского, тт. I-IV, "Золотая Аллея", 1997, стр.136, примечание №90 к Главе IV.
5. А. А. Шахматов, Разыскание о древнейших русских летописных сводах, СПб., 1908
6. Е. Ловягинъ. Две беседы святейшаго патріарха константинопольскаго Фотія по случаю нашествія россовъ на Константинополь. Журналъ "Христiанское чтенiе, издаваемое при Санктпетербургской Духовной Академiи". – 1882 г. – Часть II. – с. 414-419, 430-443; http://www.krotov.info/acts/09/3/fot_ros.htm
7. Патриарх Фотий, Окружное послание 867 г. http://www.miriobiblion.narod.ru/photius/okr_posl.htm http://www.bogoslov.ru/bv/text/176585/index.html
8. Макарий Митрополит Московский и Коломенский, История Русской Церкви, книга Первая, Изд-во Спасо-Преображенского Валаамского монастыря: Москва, 1994, стр.202.
9. Михаил Брайчевский, Утверждение христианства на Руси. Киев: Наукова Думка, 1989. – 295 с.; http://bibliotekar.ru/rus/22.htm
10. Б. А. Рыбаков, "Предпосылки образования древнерусского государства", Очерки истории СССР III-IX вв. – М. 1958
11. В. Н. Татищев, История Российская, Изд-во "Наука", Москва-Ленинград, 1962-1966.
12. Snorre Sturlason. Heimskringla or The Lives of the North Kings. Cambridge: W.Heffer, 1932.
13. С. Стурлуссон. Круг Земной. Пер., ст., прим.: А.Я.Гуревич, Ю.К.Кузьменко, О.А.Смирницкая, М.И.Стеблин-Каменский. М.: Наука, 1980.
14. С. М. Соловьев. История России с Древнейших Времен, Книга III, Том Пятый, ссылка 428, стр.375. – М.: Мысль, 1989.
15. В. А. Чудинов. Размышления о Книге Велеса, "Академия Тринитаризма", М., Эл № 77-6567, публ.10781, 29.10.2003; http://www.trinitas.ru/rus/doc/0211/005a/02110014.htm
16. Алексей Качковский, Загадка христианского имени князя Аскольда, Зеркало Недели, № 12 (233) 27 марта – 2 апреля 1999, http://www.zn.ua/3000/3150/21043/б
17. Вадим Кожинов, История Руси и русского слова, Москва: Алгоритм, 1999.
18. М. Ю. Брайчевский, Неизвестное письмо патриарха Фотия киевскому кагану Аскольду и митрополиту Михаилу Сирину, Византийский Временник, СПб, т.47, 1886, стр. 31-38; цитируется по [19], стр.160.
19. Ю. К. Бегунов, История Руси, том 1, "Политехника": Санкт-Петербург, 2007.
20. Mas'udi, The Meadows of Gold, The Abbasids, transl. Paul Lunde and Caroline Stone, Kegan Paul, London and New York, 1989
21. Слово о полку Игореве: поэтические переводы и переложения, Под ред. В. Ржиги, В. Кузьминой и В. Стеллецкого, Гослитиздат: Москва, 1961, стр.10 – оригинальный текст напечатан по первому изданию 1800 года.
http://www.rusk.ru/st.php?idar=114326
|
|
|
| Опубликовано: 09.02.11 19:30 |
Рейтинг записи: 0
|
|
|
|
|
|
|
Заблокирован
Форумянин с 10.10.10
Сообщений: 92
Откуда: Архангельск
|
В Архангельске разрушено языческое капище
09.02.2011, 15:23
В начале февраля стало известно об акте вандализма в Архангельске. Об этом сообщает на своём интернет-портале Информационно-аналитический центр «Сова». В информации говорится, что члены поморской языческой общины накануне Велесова дня (11 февраля) решили привести в порядок участок на набережной у мореходного училища (место, используемое местными язычниками для проведения праздника) и обнаружили, что деревянные скульптуры языческих богов выкорчеваны и порублены.
Руководитель Областной общины поморов Павел Есипов считает, что к акту вандализма косвенно причастны православные священники, проповеди которых могли спровоцировать негативное отношение к язычникам.
«Простым хулиганам было бы достаточно поджечь чуры или надеть на них какие-нибудь полиэтиленовые пакеты, как это уже бывало. В нашем случае видно, что кто-то приложил немалые усилия для разрушения капища. Изваяния долго и со злостью рубили, выкорчевывали из углублений в земле, укрепленных камнями… Тут нужно люто ненавидеть чужую религиозную традицию, что изначально не характерно для язычников любых народов», — сказал П. Есипов.
http://www.echosevera.ru/news/2011/02/09/1241.html
|
|
|
| Опубликовано: 09.02.11 20:51 |
Рейтинг записи: 0
|
|
|
|
|
|
|
Заблокирован
Форумянин с 19.01.11
Сообщений: 237
Откуда: Архангельск
|
"Руководитель Областной общины поморов Павел Есипов считает, что к акту вандализма косвенно причастны православные священники, проповеди которых могли спровоцировать негативное отношение к язычникам".
А вот это называется клевета. Павел Есипов, позиционировавший себя сначала христианином-старообрядцем, все более и более скатывается в неоязычество(идеология современного движения New Age), вызывая нарекания даже со стороны своих сподвижников.
А информацию о неких "гонениях" на язычество и рузрушении капища распространяет ныне правозащитный центр "Сова" в Москве с, так нелюбимыми Александром Ивановичем, либералами-правозащитниками.
Насчет того, что язычникам "всегда было нехарактерно" можно сразу же привести пример первомучеников на Руси варягов Феодора и сына его Иоанна. Вот их житие свидетельствует как раз об обратном.
На Руси особо чтили святых первомучеников Российских Феодора варяга и сына его Иоанна (+ 983) еще до первых страстотерпцев князей Бориса и Глеба.
********************************
Святые мученики Феодор Варяг и сын его Иоанн жили в Киеве в Х столетии, когда варяги, предки нынешних шведов и норвежцев, принимали особенно деятельное участие в государственной и военной жизни Руси. Купцы и воины, они прокладывали новые торговые пути в Византию и на Восток, участвовали в походах на Царьград, составляли значительную часть населения древнего Киева и княжеских наемных дружин. Главный торговый путь Руси - из Балтийского моря в Черное - называли тогда "путь из варяг в греки".
На варяжскую дружину опирались в своих начинаниях вожди и устроители ранней русской государственности. Как и славяне, среди которых они жили, многие из заморских пришельцев под влиянием Византийской Церкви принимали святое Крещение. Киевская Русь занимала срединное место между языческой Скандинавией и православной Византией, поэтому господствующими в духовной жизни Киева оказывались попеременно то живительное веяние христианской веры, шедшее с юга (при блаженном Аскольде в 860-882 гг., при Игоре и святой Ольге в 940-950-х гг.), то губительные вихри язычества, налетевшие с севера, от Варяжского моря (при Вещем Олеге, убившем Аскольда в 882 г., при восстании древлян, убивших Игоря в 945 г., при князе Святославе, отказавшемся принять Крещение, несмотря на настояния своей матери, равноапостольной Ольги).
Когда в 972 г. (по другим данным, в 970 г.) Святослав был убит печенегами, великим князем Киевским оставался назначенный им старший сын, Ярополк. Средний сын, Олег, былинный Вольга Святославич, держал Древлянскую землю, младший, Владимир, - Новгород. Правление Ярополка (970-978 гг.), как правление его бабки, Ольги, вновь стало временем преимущественного христианского влияния на духовную жизнь Руси. Сам Ярополк, по мнению историков, исповедовал христианство, хотя, возможно, латинского обряда, и это никак не соответствовало интересам скандинавских дружинников - язычников, привыкших считать Киев оплотом своего влияния в землях славян. Их предводители постарались поссорить между собой братьев, вызвали междоусобную войну Ярополка с Олегом, а после того, как был убит Олег, поддержали Владимира в борьбе против Ярополка.
Будущий креститель Руси начинал свой путь убежденным язычником и опирался на варягов, специально приведенных им из-за моря, в качестве военной силы. Его поход на Киев 978 года, увенчавшийся полным успехом, преследовал не только военно-политические цели: это был религиозный поход русско-варяжского язычества против нарождавшегося киевского христианства. 11 июня 978 года Владимир "сел на столе отца своего в Киеве", а несчастный Ярополк, приглашенный братом для переговоров, при входе в пиршественный зал был предательски убит двумя варягами, пронзившими его мечами. Для устрашения киевлян, среди которых уже многие, как русские, так и варяги, были христиане, в восстановленном и украшенном новыми идолами языческом святилище были совершены неизвестные до того времени у днепровских славян человеческие жертвоприношения. В летописи сказано о поставленных Владимиром кумирах: "И приносили им жертвы, называя их богами, и приводили к ним своих сыновей и дочерей, и жертвы эти шли бесам... И осквернилась кровью земля Русская и холм тот".
Видимо, к этому первому периоду торжества язычества в Киеве при вокняжении Владимира следует отнести гибель святых мучеников Феодора Варяга и сына его Иоанна, которую можно в этом случае датировать 12 июля 978 г. Возможно, впрочем, что подвиг святых киевских варягов-мучеников имел место летом 983 года, когда волна языческой реакции прокатилась не только по Руси, но и по всему славяно-германскому миру. Против Христа и Церкви почти одновременно восстали язычники в Дании, Германии, прибалтийских славянских княжествах, и всюду волнения сопровождались разрушением храмов, убийством духовенства и христиан-исповедников. Владимир в тот год ходил в поход на литовское племя ятвягов и одержал над ними победу. В ознаменование этой победы киевские жрецы и решили снова устроить кровавое жертвоприношение.
... Жил среди киевлян, сообщает преподобный Нестор Летописец, варяг по имени Феодор, долгое время до того пробывший на военной службе в Византии и принявший там святое Крещение. Языческое имя его, сохранившееся в названии "Турова божница", было Тур (скандинавское Тор) или Утор (скандинавское Оттар), в старинных рукописях встречается то и другое написание. У Феодора был сын Иоанн, красивый и благочестивый юноша, исповедавший, как и отец, христианство.
"И сказали старцы и бояре: Бросим жребий на отроков и девиц, на кого падет он, того и зарежем в жертву богам". Очевидно, не без умысла, жребий, брошенный языческими жрецами, пал на христианина Иоанна.
Когда посланные к Феодору сообщили, что его сына "избрали себе боги, да принесем его им в жертву", старый воин решительно ответил: "Не боги это, а дерево. Нынче есть, а завтра сгниет. Не едят они, не пьют и не говорят, но сделаны человеческими руками из дерева. Бог же Един, Ему служат греки и поклоняются. Он сотворил небо и землю, звезды и луну, солнце и человека, и предназначил ему жить на земле. А эти боги что сотворили? Они сами сотворены. Не дам сына моего бесам".
Это был прямой вызов христианина обычаям и верованиям язычников. Вооруженной толпой язычники ринулись к Феодору, разнесли его двор, окружили дом. Феодор, по словам летописца, "стоял на сенях с сыном своим", мужественно, с оружием в руках, встречал врагов. (Сенями в старинных русских домах называли устроенную на столбах крытую галерею второго этажа, на которую вела лестница). Он спокойно смотрел на бесновавшихся язычников и говорил: "Если они боги, пусть пошлют одного из богов и возьмут моего сына". Видя, что в честном бою им не одолеть Феодора и Иоанна, храбрых искусных воинов, осаждавшие подсекли столбы галереи, и когда те обрушились, навалились толпой на исповедников и убили их...
Уже в эпоху преподобного Нестора, менее чем через сто лет после исповеднического подвига киевских варягов, Русская Православная Церковь почитала их в сонме святых. Феодор и Иоанн стали первыми мучениками за святую православную веру в Русской земле. Первыми "русскими гражданами небесного града" назвал их списатель Киево-Печерского Патерика, епископ Симон, святитель Суздальский († 1226; память 10 мая). Последняя из кровавых языческих жертв в Киеве стала первой святой христианской жертвой - сораспятием Христу. Путь "из варяг в греки" становился для Руси путем из язычества в Православие, из тьмы к свету.
На месте мученической кончины варягов святой равноапостольный Владимир воздвиг впоследствии Десятинную церковь Успения Пресвятой Богородицы, освященную 12 мая 996 года (празднуется 12 мая). В нее были перенесены в 1007 г. мощи святой равноапостольной Ольги. Восемь лет спустя здесь обрел место последнего упокоения сам святой Владимир, крестивший Русскую землю, а в 1044 г. его сын, Ярослав Мудрый, перенес в эту церковь останки своих дядей, Ярополка и Олега.
... Дивен Бог во святых Своих. Камня и бронзы не щадит время, а нижний сруб деревянного дома святых варягов-мучеников, сожженного тысячу лет назад, сохранился до наших дней; он был обнаружен в 1908 году, во время раскопок в Киеве, у алтаря Десятинной церкви.
|
|
|
| Опубликовано: 09.02.11 21:15 |
Рейтинг записи: 0
|
|
|
|
|
|
|
Заблокирован
Форумянин с 10.10.10
Сообщений: 92
Откуда: Архангельск
|
Лев Николаевич Толстой. Ответ Синоду
---------------------------------------------------------------
Дата написания: 4 апреля 1901 года, г. Москва
Отсканировано с издания: Петров. Отлучение Льва Толстого от церкви.
OCR: Антон Филинов
---------------------------------------------------------------
«Тот, кто начнет с того, что полюбит христианство более истины, очень
скоро полюбит свою церковь или секту более, чем христианство, и кончит тем,
что будет любить себя (свое спокойствие) больше всего на свете»
Кольридж.
Ответ
на определение Синода от 20 - 22 февраля
и на полученные мной по этому случаю письма
Я не хотел сначала отвечать на постановление обо мне синода, но
постановление это вызвало очень много писем, в которых неизвестные мне
корреспонденты - одни бранят меня за то, что я отвергаю то, чего я не
отвергаю, другие увещевают меня поверить в то, во что я не переставал
верить, третьи выражают со мной единомыслие, которое едва ли в
действительности существует, и сочувствие, на которое я едва ли имею право;
и я решил ответить и на самое постановление, указав на то, что в нем
несправедливо, и на обращения ко мне моих неизвестных корреспондентов.
Постановление синода вообще имеет много недостатков. Оно незаконно или
умышленно двусмысленно; оно произвольно, неосновательно, неправдиво и, кроме
того содержит в себе клевету и подстрекательство к дурным чувствам и
поступкам.
Оно незаконно или умышленно двусмысленно - потому, что если оно хочет
быть отлучением от церкви, то оно не удовлетворяет тем церковным правилам,
по которым может произноситься такое отлучение; если же это есть заявление о
том, что тот, кто не верит в церковь и ее догматы, не принадлежит к ней, то
это само собой разумеется, и такое заявление не может иметь никакой другой
цели, как только ту, чтобы, не будучи в сущности отлучением, оно бы казалось
таковым, что собственно и случилось, потому что оно так и 6ыло понято.
Оно произвольно, потому что обвиняет одного меня в неверии во все
пункты, выписанные в постановлении, тогда как не только многие, но почти все
образованные люди в России разделяют такое неверие и беспрестанно выражали и
выражают его и в разговорах, и в чтении, и в брошюрах и книгах.
Оно неосновательно, потому что главным поводом появления выставляет
большое распространение моего совращающего людей лжеучения, тогда как мне
хорошо известно, что людей, разделяющих мои взгляды, едва ли есть сотня, и
распространение моих писаний о религии, благодаря цензуре, так ничтожно, что
большинство людей, прочитавших постановление Синода, не имеют ни малейшего
понятия о том, что мною писано о религии, как это видно из получаемых мною
писем.
Оно содержит в себе явную неправду, утверждая, что со стороны церкви
были сделаны относительно меня не увенчавшиеся успехом попытки вразумления,
тогда как ничего подобного никогда не было.
Оно представляет из себя то, что на юридическом языке называется
клеветой, так как в нем заключаются заведомо несправедливые и клоняющиеся к
моему вреду утверждения.
Оно есть, наконец, подстрекательство к дурным чувствам и поступкам, так
как вызвало, как и должно было ожидать, в людях непросвещенных и
нерассуждающих озлобление и ненависть ко мне, доходящие до угроз убийства и
высказываемые в получаемых мною письмах. Теперь ты предан анафеме и пойдешь
по смерти в вечное мучение и издохнешь как собака... анафема ты, старый
чорт... проклят будь, пишет один. Другой делает упреки правительству за то,
что я не заключен еще в монастырь и наполняет письмо ругательствами. Третий
пишет: Если правительство не уберет тебя, - мы сами заставим тебя замолчать;
письмо кончается проклятиями. Чтобы уничтожить прохвоста тебя, - пишет
четвертый, - у меня найдутся средства.... Следуют неприличные ругательства.
Признаки такого же озлобления после постановления Синода я замечаю и
при встречах с некоторыми людьми. В самый же день 25 февраля, когда было
опубликовано постановление, я, проходя по площади, слышал обращенные ко мне
слова: Вот дьявол в образе человека, и если бы толпа была иначе составлена,
очень может быть, что меня бы избили, как избили, несколько лет тому назад,
человека у Пантелеймоновской часовни.
Так что постановление Синода вообще очень нехорошо; то, что в конце
постановления сказано, что лица, подписавшие его, молятся, чтобы я стал
таким же, как они, не делает его лучше.
Это так вообще, в частностях же постановление это несправедливо в
следующем. В постановлении сказано: Известный миру писатель, русский по
рождению, православный по крещению и воспитанию, граф Толстой, в прельщении
гордого ума своего, дерзко восстал на господа и на Христа его и на святое
его достояние, явно перед всеми отрекся от вскормившей и воспитавшей его
матери церкви православной.
То, что я отрекся от церкви, называющей себя православной, это
совершенно справедливо. Но отрекся я от нее не потому, что я восстал на
господа, а напротив, только потому, что всеми силами души желал служить ему.
Прежде чем отречься от церкви и единения с народом, которое мне было
невыразимо дорого, я, по некоторым признакам усомнившись в правоте церкви,
посвятил несколько лет на то, чтобы исследовать теоретически и практически
учение церкви: теоретически - я перечитал все, что мог, об учении церкви,
изучил и критически разобрал догматическое богословие; практически же -
строго следовал, в продолжение более года, всем предписаниям церкви,
соблюдая все посты и посещая все церковные службы. И я убедился, что учение
церкви есть теоретически коварная и вредная ложь, практически же собрание
самых грубых суеверий и колдовства, скрывающее совершенно весь смысл
христианского учения.
Стоит только прочитать требник и проследить за теми обрядами, которые
не переставая совершаются православным духовенством и считаются христианским
богослужением, чтобы увидать, что все эти обряды не что иное как различные
приемы колдовства, приспособленные ко всем возможным случаям жизни. Для
того, чтобы ребенок, если умрет, пошел в рай, нужно успеть помазать его
маслом и выкупать с произнесением известных слов; для того, чтобы родильница
перестала быть нечистою, нужно произнести известные заклинания; чтобы был
успех в деле или спокойное житье в новом доме, для того, чтобы хорошо
родился хлеб, прекратилась засуха, для того, чтобы путешествие было
благополучно, для того, чтобы излечиться от болезни, для того, чтобы
облегчилось положение умершего на том свете, для всего этого и тысячи других
обстоятельств есть известные заклинания, которые в известном месте и за
известные приношения произносит священник. (Этот абзац Л. Толстой привел в
примечании. - Г. П.).
И я действительно отрекся от церкви, перестал исполнять ее обряды
написал в завещании своим близким, чтобы они, когда я буду умирать, не
допускали ко мне церковных служителей, и мертвое мое тело убрали бы
поскорей, без всяких над ним заклинаний и молитв, как убирают всякую
противную и ненужную вещь, чтобы она не мешала живым.
То же, что сказано, что я посвятил свою литературную деятельность и
данный мне от бога талант на распространение в народе учений, противных
Христу и церкви и т. д. и что я в своих сочинениях и письмах, во множестве
рассеиваемых мною так же, как и учениками моими, по всему свету, в
особенности же в пределах дорогого отечества нашего, проповедую с ревностью
фанатика ниспровержение всех догматов православной церкви и самой сущности
веры христианской, - то это несправедливо. Я никогда не заботился о
распространении своего учения. Правда, я сам для себя выразил в сочинениях
свое понимание учения Христа и не скрывал эти сочинения от людей, желавших с
ними познакомиться, но никогда сам не печатал их; говорил же людям о том,
как я понимаю учение Христа только тогда, когда меня об этом спрашивали.
Таким людям я говорил то, что думаю, и давал, если они у меня были, мои
книги.
Потом сказано, что я отвергаю бога, во святой троице славимаго
создателя и промыслителя вселенной, отрицаю господа Иисуса Христа,
богочеловека, искупителя и спасителя мира, пострадавшего нас ради человеков
и нашего ради спасения и воскресшего из мертвых, отрицаю бессеменное зачатие
по человечеству Христа господа и девство до рождества и по рождестве
пречистой богородицы. То, что я отвергаю непонятную троицу и не имеющую
никакого смысла в наше время басню о падении первого человека, кощунственную
историю о боге, родившемся от девы, искупляющем род человеческий, совершенно
справедливо. Бога же - духа, бога - любовь, единого бога - начало всего, не
только не отвергаю, но ничего не признаю действительно существующим, кроме
бога, и весь смысл жизни вижу только в исполнении воли бога, выраженной в
христианском учении.
Еще сказано: <не признает загробной жизни и мздовоздаяния>. Если
разуметь жизнь загробную в смысле пришествия, ада с вечными мучениями,
дьяволами, и рая - постоянного блаженства, то совершенно справедливо, что я
не признаю такой загробной жизни; но жизнь вечную и возмездие здесь и везде,
теперь и всегда, признаю до такой степени, что, стоя по своим годам на краю
гроба, часто должен делать усилия, чтобы не желать плотской смерти, то есть
рождения к новой жизни, и верю, что всякий добрый поступок увеличивает
истинное благо моей вечной жизни, а всякий злой поступок уменьшает его.
Сказано также, что я отвергаю все таинства. то это совершенно
справедливо. Все таинства я считаю низменным, грубым, несоответствующим
понятию о боге и христианскому учению колдовством и, кроме того, нарушением
самых прямых указаний евангелия.
В крещении младенцев вижу явное извращение всего того смысла, который
могло иметь крещение для взрослых, сознательно принимающих христианство; в
совершении таинства брака над людьми, заведомо соединявшимися прежде, и в
допущении разводов и в освящении браков разведенных вижу прямое нарушение и
смысла, и буквы евангельского учения. В периодическом прощении грехов на
исповеди вижу вредный обман, только поощряющий безнравственность и
уничтожающий опасение перед согрешением.
В елеосвящении так же, как и в миропомазании, вижу приемы грубого
колдовства, как и в почитании икон и мощей, как и во всех тех обрядах,
молитвах, заклинаниях, которыми наполнен требник. В причащении вижу
обоготворение плоти и извращение христианского учения. В священстве, кроме
явного приготовления к обману, вижу прямое нарушение слов Христа, - прямо
запрещающего кого бы то ни было называть учителями, отцами, наставниками
(Мф. ХХIII, 8 - 10).
Сказано, наконец, как последняя и высшая степень моей виновности, что
я, ругаясь над самыми священными предметами веры, не содрогнулся подвергнуть
глумлению священнейшее из таинств - евхаристию. То, что я не содрогнулся
описать просто и объективно то, что священник делает для приготовления
этого, так называемого, таинства, то это совершенно справедливо; но то что
это, так называемое, таинство есть нечто священное и что описать его просто,
как оно делается, есть кощунство, - это совершенно несправедливо. Кощунство
не в том, чтобы назвать перегородку - перегородкой, а не иконостасом, и
чашку - чашкой, а не потиром * и т. п., а ужаснейшее, не перестающее,
возмутительное кощунство - в том, что люди, пользуясь всеми возможным
средствами обмана и гипнотизации, - уверяют детей и простодушный народ, что
если нарезать известным способом и при произнесении известных слов кусочки
хлеба и положить их в вино, то в кусочки эти входит бог; и что тот, во имя
кого живого вынется кусочек, тот будет здоров; во имя же кого умершего
вынется такой кусочек то тому на том свете будет лучше; и что тот, кто съел
этот кусочек, в того войдет сам бог.
Ведь это ужасно!
Как бы кто ни понимал личность Христа, то учение его, которое
уничтожает зло мира и так просто, легко, несомненно дает благо людям, если
только они не будут извращать его, это учение все скрыто, все переделано в
грубое колдовство купанья, мазания маслом, телодвижений, заклинаний,
проглатывания кусочков и т. п., так что от учения ничего не остается. И если
когда какой человек попытается напомнить людям то, что не в этих
волхвованиях, не в молебнах, обеднях, свечах, иконах - учение Христа, а в
том, чтобы люди любили друг друга, не платили злом за зло, не судили, не
убивали друг друга, то поднимется стон негодования тех, которым выгодны эти
обманы, и люди эти во всеуслышание, с непостижимой дерзостью говорят в
церквах, печатают в книгах, газетах, катехизисах, что Христос, никогда не
запрещал клятву (присягу), никогда не запрещал убийство (казни, войны), что
учение о непротивлении злу с сатанинской хитростью выдумано врагами Христа.
Ужасно, главное, то, что люди, которым это выгодно, обманывают не
только взрослых, но, имея на то власть, и детей, тех самых, про которых
Христос говорил, что горе тому, кто их обманет. Ужасно то, что люди эти для
своих маленьких выгод делают такое ужасное зло, скрывая от людей истину,
открытую Христом и дающую им благо, которое не уравновешивается и в тысячной
доле получаемой ими от того выгодой. Они поступают, как тот разбойник,
который убивает целую семью, 5 - 6 человек, чтобы унести старую поддевку и
40 коп. денег. Ему охотно отдали бы всю одежду и все деньги, только бы он не
убивал их. Но он не может поступить иначе. То же и с религиозными
обманщиками. Можно бы согласиться в 10 раз лучше, в величайшей роскоши
содержать их, только бы они не губили людей своим обманом. Но они не могут
поступать иначе. Вот это-то и ужасно. И потому обличать их обманы не только
можно, но должно. Если есть что священное, то никак уже не то, что они
называют таинством, а именно эта обязанность обличать их религиозный обман,
когда видишь его.
Если чувашин мажет своего идола сметаной или сечет его, я могу
равнодушно пройти мимо, потому что то, что он делает, он делает во имя
чуждого мне своего суеверия и не касается того, что для меня священно; но
когда люди как бы много их ни было, как бы старо ни было их суеверие и как
бы могущественными они ни были, во имя того бога, которым я живу, и того
учения Христа, которое дало жизнь мне и может дать ее всем людям,
проповедуют грубое колдовство, не могу этого видеть спокойно. И если я
называю по имени то, что они делают, то я делаю только, то что должен, чего
не могу не делать, если я верую в бога и христианское учение. Если же они
вместо того, чтобы ужаснуться на свое кощунство, называют кощунством
обличение их обмана, то это только доказывает силу их обмана и должно только
увеличивать усилия людей, верующих в бога и в учение Христа, для того, чтобы
уничтожить этот обман, скрывающий от людей истинного бога.
Про Христа, выгнавшего из храма быков, овец и продавцов, должны были
говорить, что он кощунствует. Если бы он пришел теперь и увидал то, что
делается его именем в церкви, то еще с большим и более законным гневом
наверно повыкидал бы все эти ужасные антиминсы, и копья, и кресты, и чаши, и
свечи, и иконы, и все то, посредством чего они, колдуя, скрывают от людей
бога и его учение.
Так вот что справедливо и что несправедливо в постановлении обо мне
Синода. Я действительно не верю в то, во что они говорят, что верят. Но я
верю во многое, во что они хотят уверить людей, что я не верю.
Верю я в следующее: верю в бога, которого понимаю как дух, как любовь,
как начало всего. Верю в то, что он во мне и я в нем. Верю в то, что воля
бога яснее, понятнее всего выражена в учении человека Христа, которого
понимать богом и которому молиться считаю величайшим кощунством. Верю в то,
что истинное благо человека - в исполнении воли бога, воля же его в том,
чтобы люди любили друг друга и вследствие этого поступали бы с другими так,
как они хотят, чтобы поступали с ними, как и сказано в евангелии, что в этом
весь закон и пророки. Верю в то, что смысл жизни каждого отдельного человека
поэтому только в увеличении в себе любви, что это увеличение любви ведет
отдельного человека в жизни этой ко все большему и большему благу, дает
после смерти тем большее благо, чем больше будет в человеке любви, и вместе
с тем и более всего другого содействует установлению в мире царства божия,
то есть такого строя жизни, при котором царствующие теперь раздор, обман и
насилие будут заменены свободным согласием, правдой и братской любовью людей
между собою. Верю, что для преуспеяния в любви есть только одно средство:
молитва, - не молитва общественная в храмах, прямо запрещенная Христом (Мф.
VI, 5 - 13), а молитва, о6разец которой дан нам Христом, - уединенная,
состоящая в восстановлении и укреплении в своем сознании смысла своей жизни
и своей зависимости только от воли бога.
Оскорбляют, огорчают или соблазняют кого либо, мешают чему-нибудь и
кому-нибудь или не нравятся эти мои верования, - я так же мало могу их
изменить, как свое тело. Мне надо самому одному жить, самому одному и
умереть (и очень скоро), и потому я не могу никак иначе верить, как так, как
я верю, готовясь идти к том богу, от которого исшел. Я не говорю, чтобы моя
вера была одна несомненно на все времена истинна, но я не вижу другой -
более простой, ясной и отвечающей всем требованиям моего ума и сердца; если
я узнаю такую, я сейчас же приму ее, потому что богу ничего, кроме истины,
не нужно. Вернуться же к тому, от чего я с такими страданиями только что
вышел, я уже никак не могу, как не может летающая птица войти в скорлупу
того яйца, из которого она вышла.
Я шел обратным путем. Я начал с того, что полюбил свою православную
веру более своего спокойствия, потом полюбил христианство более своей
церкви, теперь же люблю истину более всего на свете. И до сих пор истина
совпадает для меня с христианством, как я его понимаю. И я исповедую это
христианство; и в той мере, в какой исповедую его, спокойно и радостно живу
и спокойно и радостно приближаюсь к смерти.
4 апреля 1901 года Лев Толстой ***
Москва
* Чаша для приготовления причастия - тела и крови господней при
евхаристии. - Г. П.
** Кольридж Сэмюэль Тейлор (1772-1834) - английский поэт, критик. Эту
мысль Кольриджа Толстой взял также эпиграфом к Ответу Синоду. - Г. П.
*** Л.Н. Толстой. Полн. собр. соч., т. 34, с. 245-253.
http://az.lib.ru/t/tolstoj_lew_nikolaewich/text_0500.shtml
|
|
|
| Опубликовано: 09.02.11 21:16 |
Рейтинг записи: 0
|
|
|
|
|
|
|
Заблокирован
Форумянин с 19.01.11
Сообщений: 237
Откуда: Архангельск
|
Проклятье, которого не было.
Церковь и Толстой: история отношений
В истории русской литературы нет, пожалуй, темы более тяжелой и печальной, чем отлучение Льва Николаевича Толстого от Церкви. И в то же время нет темы, которая породила бы столько слухов, противоречивых суждений и откровенного вранья.
История с отлучением Толстого по-своему уникальна. Ни один из русских писателей, сравнимых с ним по силе художественного дарования, не враждовал с Православием. Ни юношеское фрондерство Пушкина, ни мрачный байронизм и нелепая смерть на дуэли Лермонтова не вынудили Церковь перестать считать их своими детьми. Достоевский, прошедший в своем духовном становлении путь от участия в подпольной организации до пророческого осмысления грядущих судеб России; Гоголь, с его "Избранными местами из переписки с друзьями" и " Объяснением Божественной литургии"; Островский, которого по праву называют русским Шекспиром, Алексей Константинович Толстой, Аксаков, Лесков, Тургенев, Гончаров... В сущности, вся русская классическая литература XIX века создана православными христианами.
На этом фоне конфликт Льва Толстого с Русской Православной Церковью выглядит особенно угнетающе. Наверное, поэтому любой интеллигентный русский человек вот уже более ста лет пытается найти для себя объяснение противоречию: как же так, величайший из отечественных писателей, непревзойденный мастер слова, обладавший потрясающей художественной интуицией, автор, при жизни ставший классиком... И в то же время - единственный из наших литераторов, отлученный от Церкви.
Вообще русскому человеку свойственно становиться на защиту гонимых и осужденных. Причем неважно, за что именно их осудили, почему и откуда гонят. Пожалуй, главная черта нашего национального характера - сострадание. А пострадавшей стороной в истории с отлучением в глазах большинства людей, безусловно, выглядит Толстой. Его отношения с Церковью часто воспринимаются как неравный бой героя-одиночки с государственным учреждением, бездушной чиновничьей машиной.
Пожалуй, наиболее полно эту точку зрения выразил замечательный писатель Александр Куприн в своем рассказе "Анафема". Сюжет рассказа прост: протодиакон кафедрального собора отец Олимпий на богослужении вынужден провозглашать анафематствование своему любимому писателю Льву Толстому. Читая по требнику XVII века чудовищные проклятия, "которые мог выдумать только узкий ум иноков первых веков христианства", протодиакон вспоминает прекрасные строки Толстого, прочитанные накануне ночью, и делает свой выбор - вместо "анафемы" он провозглашает графу Толстому "многая лета".
Протодиакона можно понять. Вот небольшой отрывок из рассказа, где автор описывает процедуру анафематствования Толстого:
"Архиепископ был большой формалист, педант и капризник. Он никогда не позволял пропускать ни одного текста ни из канона преблаженного отца и пастыря Андрея Критского, ни из чина погребения, ни из других служб. И отец Олимпий, равнодушно сотрясая своим львиным ревом собор и заставляя тонким дребезжащим звуком звенеть стеклышки на люстрах, проклял, анафематствовал и отлучил от церкви: ... магометан, богомилов, жидовствующих, проклял хулящих праздник благовещения, корчемников, обижающих вдов и сирот, русских раскольников, бунтовщиков и изменников: Гришку Отрепьева, Тимошку Акундинова, Стеньку Разина, Ивашку Мазепу, Емельку Пугачева, а также всех принимающих учение, противное православной вере..."
Далее у Куприна следует описание проклятий, адресованных персонально Льву Николаевичу Толстому.
"...Хотя искусити дух господень по Симону волхву и по Ананию и Сапфире, яко пес возвращаяся на свои блевотины, да будут дни его мали и зли, и молитва его да будет в грех, и диавол да станет в десных его и да изыдет осужден, в роде едином да погибнет имя его, и да истребится от земли память его... И да приидет проклятство, а анафема не точию сугубо и трегубо, но многогубо... Да будут ему каиново трясение, гиезиево прокажение, иудино удавление, Симона волхва погибель, ариево тресиовение, Анании и Сапфири внезапное издохновение... да будет отлучен и анафемствован и по смерти не прощен, и тело его да не рассыплется и земля его да не приимет, и да будет часть его в геене вечной и мучен будет день и нощь".
Такие вот ужасные слова в адрес великого писателя. Но не спешите ужасаться. Дело в том, что весь этот кошмар, приписываемый Куприным "узкому уму иноков первых веков христианства", является от начала и до конца его собственным вымыслом. И дело даже не в том, что ну никак не могло появиться в требнике семнадцатого века имя Емельяна Пугачева, который родился и жил в восемнадцатом столетии. И не в том, что, начиная с 1869 года, анафематствование отдельных лиц в России было прекращено вовсе.
Просто ни в одном из многочисленных печатных и рукописных чинов анафематствования, составленных Русской Православной Церковью за несколько веков, нет ничего даже отдаленно похожего на проклятья, которые Куприн извергает на Льва Николаевича от лица Церкви. Все эти жуткие заклинания не более чем плод буйного воображения расцерковленного российского интеллигента начала двадцатого столетия. Ни в одном из храмов Российской империи анафема Толстому не провозглашалась. Все было гораздо менее торжественно и более прозаично: газеты опубликовали Послание Священного Синода. Вот его полный текст:
Божией милостью
Святейший Всероссийский Синод верным чадам православныя кафолическия греко-российския Церкви о Господе радоватися.
Молим вы, братие, блюдитеся от творящих распри и раздоры, кроме учения, ему же вы научитеся, и уклонитеся от них (Римл. 16:17).
Изначала Церковь Христова терпела хулы и нападения от многочисленных еретиков и лжеучителей, которые стремились ниспровергнуть ее и поколебать в существенных ее основаниях, утверждающихся на вере во Христа, Сына Бога Живого. Но все силы ада, по обетованию Господню, не могли одолеть Церкви Святой, которая пребудет неодоленною вовеки. И в наши дни, Божиим попущением, явился новый лжеучитель, граф Лев Толстой. Известный миру писатель, русский по рождению, православный по крещению и воспитанию своему, граф Толстой, в прельщении гордого ума своего, дерзко восстал на Господа и на Христа Его и на святое Его достояние, явно перед всеми отрекся от вскормившей и воспитавшей его матери, Церкви Православной, и посвятил свою литературную деятельность и данный ему от Бога талант на распространение в народе учений, противных Христу и Церкви, и на истребление в умах и сердцах людей веры отеческой, веры православной, которая утвердила вселенную, которою жили и спасались наши предки и которою доселе держалась и крепка была Русь Святая. В своих сочинениях и письмах, в множестве рассеиваемых им и его учениками по всему свету, в особенности же в пределах дорогого Отечества нашего, он проповедует с ревностью фанатика ниспровержение всех догматов Православной Церкви и самой сущности веры христианской; отвергает личного Живого Бога, во Святой Троице славимого, создателя и промыслителя Вселенной, отрицает Господа Иисуса Христа - Богочеловека, Искупителя и Спасителя мира, пострадавшего нас ради человек и нашего ради спасения и воскресшего из мертвых, отрицает божественное зачатие по человечеству Христа Господа и девство до рождества и по рождестве Пречистой Богородицы, Приснодевы Марии, не признает загробной жизни и мздовоздаяния, отвергает все таинства Церкви и благодатное в них действие Святого Духа и, ругаясь над самыми священными предметами веры православного народа, не содрогнулся подвергнуть глумлению величайшее из таинств, святую Евхаристию. Все сие проповедует граф Толстой непрерывно, словом и писанием, к соблазну и ужасу всего православного мира, и тем неприкровенно, но явно пред всеми, сознательно и намеренно отверг себя сам от всякого общения с Церковью Православной. Бывшие же к его вразумлению попытки не увенчались успехом. Посему Церковь не считает его своим членом и не может считать, доколе он не раскается и не восстановит своего общения с нею. Ныне о сем свидетельствуем перед всею Церковью к утверждению правостоящих и к вразумлению заблуждающихся, особливо же к новому вразумлению самого графа Толстого. Многие из ближних его, хранящих веру, со скорбию помышляют о том, что он, в конце дней своих, остается без веры в Бога и Господа Спасителя нашего, отвергшись от благословений и молитв Церкви и от всякого общения с нею.
Посему, свидетельствуя об отпадении его от Церкви, вместе и молимся, да подаст ему Господь покаяние в разум истины (2 Тим. 2:25). Молимтися, милосердный Господи, не хотяй смерти грешных, услыши и помилуй и обрати его ко святой Твоей Церкви. Аминь.
Подлинное подписали:
Смиренный АНТОНИЙ, митрополит С.-Петербургский и Ладожский.
Смиренный ФЕОГНОСТ, митрополит Киевский и Галицкий.
Смиренный ВЛАДИМИР, митрополит Московский и Коломенский.
Смиренный ИЕРОНИМ, архиепископ Холмский и Варшавский.
Смиренный ИАКОВ, епископ Кишиневский и Хотинский.
Смиренный ИАКОВ, епископ.
Смиренный БОРИС, епископ.
Смиренный МАРКЕЛ, епископ.
2 февраля 1901
Совершенно очевидно, что даже намека на какое-либо проклятие этот документ не содержит.
Русская Православная Церковь просто с горечью констатировала факт: великий русский писатель, граф Лев Николаевич Толстой перестал быть членом Православной Церкви. Причем отнюдь не в силу определения вынесенного Синодом. Все произошло гораздо раньше. В ответ на возмущенное письмо супруги Льва Николаевича Софьи Андреевны Толстой, написанное ею по поводу публикации определения Синода в газетах, Санкт-Петербургский митрополит Антоний писал:
"Милостивая государыня графиня София Андреевна! Не то жестоко, что сделал Синод, объявив об отпадении от Церкви Вашего мужа, а жестоко то, что сам он с собой сделал, отрекшись от веры в Иисуса Христа, Сына Бога Живого, Искупителя и Спасителя нашего. На это-то отречение и следовало давно излиться Вашему горестному негодованию. И не от клочка, конечно, печатной бумаги гибнет муж Ваш, а от того, что отвратился от Источника жизни вечной".
Сострадание гонимым и сочувствие обиженным - это, конечно, благороднейшие порывы души. Льва Николаевича, безусловно, жалко. Но прежде, чем сочувствовать Толстому, необходимо ответить на один очень важный вопрос: насколько сам Толстой страдал по поводу своего отлучения от Церкви? Ведь сострадать можно только тому, кто страдает. Но воспринял ли Толстой отлучение как некую ощутимую для себя потерю? Тут самое время обратиться к его знаменитому ответу на определение Священного Синода, который был также опубликован во всех русских газетах. Вот некоторые выдержки из этого послания:
"...То, что я отрекся от Церкви называющей себя Православной, это совершенно справедливо.
...И я убедился, что учение Церкви есть теоретически коварная и вредная ложь, практически же - собрание самых грубых суеверий и колдовства, скрывающего совершенно весь смысл христианского учения.
...Я действительно отрекся от Церкви, перестал исполнять ее обряды и написал в завещании своим близким, чтобы они, когда я буду умирать, не допускали ко мне церковных служителей и мертвое мое тело убрали бы поскорее, без всяких над ним заклинаний и молитв, как убирают всякую противную и ненужную вещь, чтобы она не мешала живым.
...То, что я отвергаю непонятную Троицу и басню о падении первого человека, историю о Боге, родившемся от Девы, искупляющем род человеческий, то это совершенно справедливо
...Еще сказано: "Не признает загробной жизни и мздовоздаяния". Если разумеют жизнь загробную в смысле второго пришествия, ада с вечными мучениями/дьяволами и рая - постоянного блаженства, - совершенно справедливо, что я не признаю такой загробной жизни...
...Сказано также, что я отвергаю все таинства... Это совершенно справедливо, так как все таинства я считаю низменным, грубым, несоответствующим понятию о Боге и христианскому учению колдовством и, кроме того, нарушением самых прямых указаний Евангелия..."
Достаточно для того, чтобы стало ясно: по существу дела у Льва Николаевича к определению Синода претензий не было. Были претензии к формальной стороне. Толстой сомневался в каноничности этого определения с точки зрения церковного права. Проще говоря, Лев Николаевич был уязвлен именно тем, что о его отлучении не было громогласно объявлено со всех кафедр Русской Православной Церкви. То есть он жалел о том, что не произошло процедуры, которую описал Куприн в своем рассказе. Его отношение к Определению показывает случай, рассказанный секретарем Толстого, В. Ф. Булгаковым:
"Лев Николаевич, зашедший в "ремингтонную", стал просматривать лежавшую на столе брошюру, его "Ответ Синоду". Когда я вернулся, он спросил:
- А что, мне анафему провозглашали?
- Кажется, нет.
- Почему же нет? Надо было провозглашать... Ведь как будто это нужно?
- Возможно, что и провозглашали. Не знаю. А Вы чувствовали это, Лев Николаевич?
- Нет, - ответил он и засмеялся".
Не вдаваясь в подробности и оценку религиозных воззрений Льва Толстого, можно, тем не менее, ясно увидеть, что эти воззрения не совпадали с Православным вероучением. Со стороны Церкви он получил всего лишь подтверждение этого различия. Напрашивается такое сравнение: мужчина много лет как оставил свою семью. Живет с другой женщиной. И вот, когда первая жена подала на развод и получила его, этот мужчина начинает возмущаться юридическими огрехами в процедуре развода. По-человечески все понятно - чего в жизни не бывает... Но сочувствовать такому человеку, по меньшей мере, странно.
Толстой страдал не от формального отлучения. До самой смерти он не был окончательно уверен в правильности избранного им пути конфронтации с Церковью. Отсюда и его поездки в Оптину пустынь, и желание поселиться в монастыре, и просьба прислать к нему, умиравшему на станции Астапово, оптинского старца Иосифа (тот болел, и в Астапово послан был другой старец, Варсонофий). И в этой своей раздвоенности Лев Николаевич действительно глубоко несчастен и заслуживает самого искреннего сочувствия. Но бывают в жизни человека ситуации, когда никто на свете не в состоянии ему помочь, кроме него самого. Толстой так и не смог выбраться из той петли, которую всю жизнь сам на себе старательно затягивал.
Александр ТКАЧЕНКО
http://azbyka.ru/hristianstvo/iskazheniya_hristianstva/4g82-all.shtml
|
|
|
| Опубликовано: 09.02.11 21:21 |
Рейтинг записи: 0
|
|
|
|
|
|
|
Заблокирован
Форумянин с 19.01.11
Сообщений: 237
Откуда: Архангельск
|
профессор И. М. Андреевский
"Отлучение Льва Толстого от Православной Церкви".
Всякий акт отлучения от Православной Церкви — всегда есть акт Божественного гнева Любви. Цель всякого церковного отлучения — содействие спасению погибающей человеческой души. Когда ничто не действует для вразумления заблудшего — может помочь страх. «И к одним будьте милостивы, с разсмотрением, а других страхом спасайте» (Иуд.1:22-23). Так поступает Святая Христова Церковь. Так и Сам Господь, который есть Любовь, будучи безконечно терпеливым и безгранично милостивым, после всех средств для спасения души, посылает грешнику, как последнее средство для обращения, — скорби, болезни и страдания.
Великий писатель земли русской, Лев Толстой, получивший от Бога огромный, титанический талант художественного творчества, позволивший ему написать великую историческую эпопею «Война и мир» и психологическую эпопею (по удачному выражению Иванова-Разумника) «Анна Каренина», в конце 70-х годов прошлого века начал свою противоцерковную деятельность и написал свою знаменитую «Исповедь», а затем не менее знаменитую «Критику догматического богословия».
«Сообщенное мне с детства вероучение» — писал он в «Исповеди», исчезло во мне так же, как и в других, с той только разницей, что так как я с 15-ти лет стал читать философские сочинения, то мое отречение от вероучения очень рано стало сознательным. Я с 16-ти лет перестал становиться на молитву и перестал по собственному побуждению ходить в церковь и говеть...» «Я был крещен и воспитан в Православной Христианской вере. Меня учили ей с детства и во все время моего отрочества и юности... Но когда в 18 лет я вышел со второго курса Университета, я не верил уже ни во что из того, чему меня учили. Судя по некоторым воспоминаниям, я никогда не верил серьезно, а имел только доверие к тому, что исповедовали передо мной большие, но доверие это было очень шатко».
Это чрезвычайно важное признание. Детская вера — есть фундаментальный камень всей последующей религиозной жизни человека. Не даром и Христос Спаситель говорил: «не препятствуйте детям приходить ко Мне», и, «если не будете как дети, то не войдете в Царство Небесное», а про того, «кто соблазнит единого от малых сих, верующих в Меня», сказал, что «тому лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею и потопили его во глубине морской» (Мф.18:6).
И вот эту главную основу истинной христианской веры — детскую веру — Толстой, по его собственным словам, навсегда потерял уже к 16-му году своей жизни. С полной потерей детской веры человек теряет основы всякой религиозной веры и превращается в нигилиста. И вот сам Толстой признается в этом, в своем сочинении «В чем моя вера». Он пишет: «Я прожил на свете 55 лет, и, за исключением 14 или 15 детских лет, 35 лет я прожил нигилистом, в смысле отсутствия всякой веры». Дойдя до полного духовного опустошения и будучи накануне самоубийства, Толстой пробовала формально стать православным: ходить в церковь, креститься, поститься, исполнять все обряды и таинства Православной Церкви. Но долго такой самообман продолжаться, конечно, не мог. Механическое исполнение внешних обрядовых форм Православия, без участия сердца, без веры во Христа-Спасителя и в Его Святую Церковь — было в конце концов кощунством. Если еще можно было только внешне формально исполнять обряды, то к Таинствам, а тем более к святейшему и величайшему в мире св. Таинству Евхаристии — так подходить нравственно невозможно. Ибо недостойных св. Таинства жгут.
«Никогда не забуду» — вспоминает Толстой в «Исповеди» испытанного мною в тот день, когда я причащался в первый раз после многих лет... Когда я подошел к царским дверям и священник заставил меня повторять то, что верю, что то, что я буду глотать, есть истинное тело и кровь, меня резнуло по сердцу, это мало, что фальшивая нота, — это жестокое требование кого-то такого, который, очевидно, никогда и не знал, что такое вера...»
Несчастный Толстой! Он был глух духовно к словам Самого Спасителя: «Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную, и Я воскрешу его в последний день», и «если не будете есть Плоти Сына Человеческого и Пить крови Его, то не будете иметь в себе жизни».
Потеряв веру в личного Бога, Толстой, как это всегда бывает в таких случаях, стал искать себе идолов. Таким идолом, которого он боготворил, стал знаменитый французский философ-«просветитель», один из творцов «Великой Французской Революции», враг Христианской веры и Церкви, — Руссо. В 1905 году, будучи уже 77-летним стариком, Толстой писал: «В моей жизни было два великих и благотворных влияния: Руссо и Евангелие...» Не случайно Руссо поставлен на первое место. Влияние личности и идей Руссо было, несомненно, самым огромным, решающим влиянием на всю жизнь Толстого.
«Руссо был моим учителем с 15 лет» — признавался Толстой. «Я более чем восхищался им, я боготворил его. В 15 лет я носил на шее медальон с его портретом вместо нательного креста. Многие страницы его так близки мне, что мне кажется, я их написал сам... Совсем недавно (в 1905 г.) мне случилось перечесть некоторые из его произведений и я испытал то же самое чувство возвышения и удивления, которое я испытал читая его в первой молодости».
Личность Толстого невозможно понять без главного ключа к ней: Толстой несомненно был одержимым. Начальный страшный момент этой одержимости можно отнести к той записи в «Дневнике», которую Толстой сделал еще молодым 27-летним офицером, 5 марта 1855 года, сидя под Севастополем, в лагере на Беельбеке, после кутежа и проигрыша в карты тысячи рублей: «... разговор о божестве и вере навел меня на великую, громадную мысль, осуществлению которой я чувствую себя способным посвятить жизнь. Мысль эта — основание новой религии, соответствующей развитию человечества, религии Христа, но очищенной от веры и таинственности, религии практической, не обещающей будущее блаженство, но дающей блаженство на земле». Этой гордой идее Толстой и посвятил всю вторую половину своей жизни (от конца 70-х годов до смерти в 1910 году).
Сестра известного русского философа профессора Л. М. Лопатина, передавая свой разговор с родной сестрой Толстого монахиней матушкой Марией, сообщает очень характерные слова этой монахини о своем любимом брате: «Ведь Левочка какой человек-то был? Совершенно замечательный! И как интересно писал! А вот теперь, как засел за свои толкования Евангелия, сил никаких нет! Верно, всегда был в нем бес...» И Лопатина от себя прибавляет: «Я в этом никогда не сомневалась» (Сообщение И. Бунина в его книге — «Освобождение Толстого», Париж, 1937 г., стр. 125).
Грубые и циничные кощунственные выпады Толстого против Православной Церкви, начавшиеся с конца 70-х годов, все нарастали, и наконец, приняли такие невозможные формы, что вызвали у верующих православных людей ропот на излишнюю терпимость Церкви к хулителю ее и великому еретику Льву Толстому. В 1899 году, 13 марта, в журнале «Нива» начал печататься последний роман Толстого «Воскресенье». 25 декабря того же года роман был закончен.
Приведем несколько цитат из этого романа (главы 39 и 40 первой части), которые переполнили чашу терпения Православной Церкви и заставили Ее поставить вопрос об отлучении Толстого от Церкви.
Слишком мучительно и оскорбительно для православного чувства и слуха звучат нижеприведенные цитаты, но их приходится в небольшом количестве привести для того, чтобы показать всему христианскому и особенно православному христианскому миру, за что был Толстой отлучен от Православной Церкви.
Вот как начинается 39 глава романа «Воскресенье» .... (мы опускаем приводимую далее обширную цитату — таким кощунством исполнено это глумливое изображение таинства Евхаристии).
Далее идет такое же кощунственное описание чтения Акафиста Спасителю...
В 40-й главе Толстой пишет по поводу только что им так кощунственно описанного Богослужения: «Никому из присутствующих не приходило в голову того, что все, что совершалось здесь, было величайшим кощунством (? И. А.) и насмешкой (? И. А.) над тем самым Христом, именем которого все это делается. Никому в голову не приходило того, что золоченый крест с эмалевыми медальончиками на концах, который вынес священник и давал целовать людям, был не что иное, как изображение той виселицы, на которой был казнен Христос именно за то, что Он запретил то самое, что теперь Его Именем (конечно, тоже с малой буквы) совершалось здесь ...»
Воистину, никому в голову не приходило то, что пришло в голову Толстого.
Терпение Церкви истощилось.
20-22 февраля 1901 года состоялось специальное Определение Святейшего Синода. «Святейший Синод, в своем попечении о чадах Православной Церкви, об охранении их от губительного соблазна и о спасении заблуждающихся, имев суждение о графе Льве Толстом и его противохристианском и противоцерковном лжеучении, признал благовременным, в предупреждение нарушения мира церковного, обнародовать, через напечатание в «Церковных Ведомостях», нижеследующее свое Послание:
Божией милостью
Святейший Всероссийский Синод верным чадам Православной Кафолической Греко-Российской Церкви, о Господе радоватися.
Молим вы, братие, блюдитеся от творящих распри и раздоры, кроме учения, ему же вы научистеся, и уклонитесь от них (Рим.16:17).
Изначала Церковь Христова терпела хулы и нападения от многочисленных еретиков и лжеучителей, которые стремились ниспровергнуть ее и поколебать в существенных ее основаниях, утверждающихся на вере во Христа, Сына Бога Живого. Но все силы ада, по обетованию Господню, не могли одолеть Церкви Святой, которая пребудет неодоленною во веки. И в наши дни, Божиим попущением, явился новый лжеучитель, граф Лев Толстой. Известный миру писатель, русский по рождению, православный по крещению и воспитанию своему, граф Толстой, в прельщении гордого ума своего, дерзко восстал на Господа и на Христа Его и на святое Его достояние, явно перед всеми отрекся от воскормившей и воспитавшей его Матери, Церкви Православной, и посвятил свою литературную деятельность и данный ему от Бога талант на распространение в народе учений, противных Христу и Церкви, и на истребление в умах и сердцах людей веры отеческой, веры православной, которая утвердила Вселенную, которою жили и спасались наши предки и которою доселе держалась и крепла Русь святая. В своих сочинениях и письмах, в множестве рассеиваемых им и его учениками по всему свету, в особенности же в пределах дорогого отечества нашего, он проповедует с ревностью фанатика ниспровержение всех догматов Православной Церкви и самой сущности веры христианской; отвергает личного живого Бога, во Святой Троице славимого, Создателя и Промыслителя Вселенной, отрицает Господа Иисуса Христа — Богочеловека, Искупителя и Спасителя мира, пострадавшего нас ради человек и нашего ради спасения и воскресшего из мертвых, отрицает божественное зачатие по человечеству Христа Господа и девство до рождества и по рождестве Пречистой Богородицы, Приснодевы Марии, не признает загробной жизни и мздовоздаяния, отвергает все таинства Церкви и благодатное в них действие Святого Духа и, ругаясь над самыми священными предметами веры православного народа, не содрогнулся подвергнуть глумлению величайшее из таинств, святую Евхаристию. Все сие проповедует граф Толстой непрерывно, словом и писанием, к соблазну и ужасу всего православного мира, и тем неприкровенно, но явно пред всеми, сознательно и намеренно отверг себя сам от всякого общения с Церковью Православной. Бывшие же к его вразумлению попытки не увенчались успехом. Посему Церковь не считает его своим членом и не может считать, доколе он не раскается и не восстановит своего общения с нею. Ныне о сем свидетельствуем перед всею Церковью к утверждению правостоящих и к вразумлению заблуждающихся, особливо же к новому вразумлению самого графа Толстого. Многие из ближних его, хранящих веру, со скорбью помышляют о том, что он, на конце дней своих, остается без веры в Бога и Господа Спасителя нашего, отвергшись от благословений и молитв Церкви и от всякого общения с нею.
Посему, свидетельствуя об отпадении его от Церкви, вместе и молимся, да подаст ему Господь покаяние в разум истины (2Тим.2:25). Молимтися, милосердный Господи, не хотяй смерти грешных, услыши и помилуй, и обрати его ко святой Твоей Церкви. Аминь.
Подлинное подписали:
Смиренный Антоний, митрополит С.-Петербургский и Ладожский.
Смиренный Феогност, митрополит Киевский и Галицкий.
Смиренный Владимир, митрополит Московский и Коломенский.
Смиренный Иероним архиепископ Холмский и Варшавский.
Смиренный Иаков, епископ Кишиневский и Хотинский.
Смиренный Маркел, епископ.
Смиренный Борис, епископ
Жена Толстого графиня София Андреевна Толстая, хотя и была православной, но, очевидно, тогда еще не была достаточно знакома ни с основными догматами Церкви, ни со святыми Канонами Церковными, ни с Историей Православной Церкви, ни со святоотеческой литературой, ни с христианским нравоучением, и, вообще не жила в Церкви (по замечательному выражению Хомякова) , а только заходила в нее, больше же находилась лишь около церковных стен. Только этим и можно объяснить ее внезапную реакцию на Постановление Синода, побудившую ее написать немедленно после, опубликования отлучения резкое непродуманное и некорректное письмо ко Главе Русской Православной Церкви, Первоприсутствующему в Синоде Митрополиту С.-Петербургскому и Ладожскому — Антонию.
24 марта 1901 года, в Петербурге, в № 17 «Церковных Ведомостей», издававшихся при Святейшем Правительствующем Синоде, в неофициальной части, было опубликовано письмо графини С. А. Толстой к Митрополиту Антонию и ответ Митрополита.
Приводим эти письма.
«Ваше Высокопреосвященство! Прочитав вчера в газетах жестокое распоряжение Синода об отлучении от Церкви мужа моего, графа Льва Николаевича Толстого, и увидя в числе подписей пастырей Церкви и Вашу подпись, я не могла остаться к этому вполне равнодушна. Горестному негодованию моему нет пределов. И не с точки зрения того, что от этой бумаги погибает духовно мой муж: это не дело людей, а дело Божие. Жизнь души человеческой с религиозной точки зрения никому, кроме Бога, не ведома и, к счастью, не подвластна. Но с точки зрения той Церкви, к которой я принадлежу и от которой никогда не отступлю, которая создана Христом для благословения именем Божьим всех значительнейших моментов человеческой жизни: рождений, браков, смертей, горестей и радостей людских... которая громко должна провозглашать закон любви, всепрощения, любовь к врагам, к ненавидящим нас, молиться за всех — с этой точки зрения для меня непостижимо распоряжение Синода. Оно вызовет не сочувствие (разве только «Московских Ведомостей»), а негодование в людях и большую любовь и сочувствие Льву Николаевичу. Уже мы получаем такие изъявления — и им не будет конца — от всего мира. Не могу не упомянуть еще о горе, испытанном мною от той безсмыслицы, о которой я слышала раньше, а именно: о секретном распоряжении Синода священникам не отпевать в церкви Льва Николаевича в случае его смерти. Кого же хотят наказывать? — умершего, не чувствующего уже ничего человека, или окружающих его, верующих и близких ему людей? Если это угроза, то кому и чему? Неужели для того, чтобы отпевать моего мужа и молиться за него в церкви, я не найду — или такого порядочного священника, который не побоится людей перед настоящим Богом любви, или непорядочного, которого я подкуплю для этой цели большими деньгами? Но мне этого и не нужно. Для меня Церковь есть понятие отвлеченное, и служителями ее я признаю только тех, кто истинно понимает значение Церкви. Если же признать Церковью людей, дерзающих своею злобой нарушить высший закон — любовь Христа, то давно бы все мы, истинно верующие и посещающие церковь, ушли бы от нее. И виновны в грешных отступлениях от Церкви не заблудившиеся, ищущие истину люди, а те, которые гордо признали себя во главе ее, и вместо любви, смирения и всепрощения, стали духовными палачами тех, кого вернее простит Бог за их смиренную, полную отречения от земных благ, любви и помощи людям жизнь, хотя и вне Церкви, чем носящих бриллиантовые митры и звезды, но карающих и отлучающих от Церкви, пастырей ее. Опровергнуть мои слова лицемерными доводами легко. Но глубокое понимание истины и настоящих намерений людей — никого не обманет.
26 февраля 1901 г.
Графиня София Толстая
Письмо это широко известно. Его привела и Александра Львовна Толстая, дочь Толстого, в своем 2-х томном труде «Отец», Издательство имени Чехова, Нью-Йорк. 1953 г. А мудрый, спокойный, корректный, глубокомысленный и душевно-тактичный ответ митрополита Антония (Вадковского) — обычно нигде не приводится. Не привела его и Александра Львовна. Это лежит на ее совести. Надо выслушать и другую сторону, т.е. суждение Православной Церкви устами Ее Первосвятителя.
Поэтому — приводим ответ митрополита Антония.
«Милостивая Государыня графиня Софья Андреевна!
Не то жестоко, что сделал Синод объявив об отпадении от Церкви Вашего мужа, а жестоко то, что он сам с собой сделал, отрекшись от веры в Иисуса Христа, Сына Бога Живого, Искупителя и Спасителя нашего. На это-то отречение и следовало давно излиться Вашему горестному негодованию. И не от клочка, конечно, печатной бумаги гибнет муж Ваш, а от того, что отвратился от Источника жизни вечной. Для христианина немыслима жизнь без Христа, по словам Которого «верующий в Него имеет жизнь вечную и переходит от смерти в жизнь, а неверующий не увидит жизни, но гнев Божий пребывает на нем» (Ин.3:15-16,36; 5:24), и потому об отрекающемся от Христа одно только и можно сказать, что он перешел от жизни в смерть. В этом и состоит гибель Вашего мужа, но и в этой гибели повинен он сам один, а не кто-либо другой. Из верующих во Христа состоит Церковь, к которой Вы себя считаете принадлежащей, и для верующих, для членов своих Церковь эта благословляет именем Божиим все значительные моменты человеческой жизни: рождений, браков, смертей, горестей и радостей людских, но никогда не делает она этого и не может делать для неверующих, для язычников, для хулящих имя Божье, для отрекшихся от нее и не желающих получать от нее ни молитв, ни благословений, и вообще для всех тех, которые не суть члены ее. И потому, с точки зрения этой Церкви, распоряжение Синода вполне постижимо, понятно и ясно, как Божий день. И закон любви и всепрощения этим ничуть не нарушается. Любовь Божия безконечна, но и она прощает не всех и не за все. Хула на Духа Святого не прощается ни в сей, ни в будущей жизни (Мф.12:32). Господь всегда ищет Своею любовью, но человек иногда не хочет идти навстречу этой любви и бежит от лица Божия, а потому и погибает. Христос молился на кресте за врагов Своих, но и Он в Своей первосвященнической молитве изрек горькое для любви Его слово, что погиб сын погибельный (Ин.17:12). О Вашем муже, пока жив он, нельзя еще сказать, что он погиб, но совершенная правда сказана о нем, что он от Церкви отпал и не состоит ее членом, пока не покается и не воссоединится с нею. В своем послании, говоря об этом, Синод засвидетельствовал лишь существующий факт, и потому негодовать на него могут только те, которые не разумеют, что творят. Вы получаете выражения сочувствия от всего мира. Не удивляюсь сему, но думаю, что утешаться тут Вам нечем. Есть слава человеческая, и есть слава Божия. «Слава человеческая как цвет на траве: засохла трава, и цвет ее отпал; но слово Господне пребывает во век» (1Петра1:24-25). Когда в прошлом году газеты разнесли весть о болезни графа, то для священнослужителей во всей силе встал вопрос: следует ли его, отпавшего от веры и Церкви, удостаивать христианского погребения и молитв? Последовали обращения к Синоду, и он в руководство священнослужителям секретно дал и мог дать только один ответ: не следует, если умрет, не восстановив своего общения с Церковью. Никому тут никакой угрозы нет, и иного ответа быть не могло. И я не думаю, чтобы нашелся какой-нибудь, даже непорядочный, священник, который бы решился совершить над графом христианское погребение, а если бы и совершил, такое погребение над неверующим было бы преступной профанацией священного обряда. Да и зачем творить насилие над мужем Вашим? Ведь, без сомнения, он сам не желает совершения над ним христианского погребения? Раз Вы, живой человек, хотите считать себя членом Церкви, и она действительно есть союз живых, разумных существ во имя Бога Живого, то уж падает само собой Ваше заявление, что Церковь для Вас есть понятие отвлеченное. И напрасно Вы упрекаете служителей Церкви в злобе и нарушении высшего закона любви, Христом заповеданной. В синодальном акте нарушения этого закона нет. Это, напротив, есть акт любви, акт призыва мужа Вашего к возврату в Церковь и верующих к молитве о нем. Пастырей Церкви поставляет Господь, а не сами они гордо, как Вы говорите, признали себя во главе ее. Носят они бриллиантовые митры и звезды, но это в их служении совсем не существенное. Оставались они пастырями, одеваясь и в рубище, гонимые и преследуемые, останутся таковыми и всегда, хотя бы и в рубище пришлось им опять одеться, как бы их ни хулили и какими бы презрительными словами ни обзывали.
В заключение прошу прощения, что не сразу Вам ответил. Я ожидал пока пройдет первый острый порыв Вашего огорчения. Благослови Вас Господь и храни, и графа — мужа Вашего — помилуй!
Антоний, митрополит С.-Петербургский».
Александра Львовна Толстая, в своем 2-х томном труде «Отец» (Издательство имени Чехова, Нью-Йорк, 1953 г.) как мною было указано выше, не привела этого письма митрополита Антония, а ограничилась лишь двумя строчками: «Ответ митрополита Антония не удовлетворил Софью Андреевну, Толстой же просто не стал читать его».
Сначала Толстой не хотел отвечать на вышеуказанное постановление Синода, но потом, 4 апреля 1901 г., все-таки ответил. «Ответ Синоду» широко известен и приводить его полностью нет никакой надобности. Поэтому приведем только те места, где Толстой, несмотря на свое возмущение, сам обличает себя и признает главные пункты обвинения, за которые Православная Церковь должна была его отлучить.
«То, что я отрекся от Церкви, называющей себя Православной» — пишет Толстой в своем «Ответе» — «это совершенно справедливо».
«То, что я отвергаю непонятную Троицу, не имеющую никакого смысла в наше время басню о падении первого человека, кощунственную (?. И. А.) историю о Боге, родившемся от Девы, искупляющем род человеческий, то это совершенно справедливо».
«Сказано также, что я отвергаю все таинства. Это совершенно справедливо».
«Верю я в то, что воля Бога яснее, понятнее всего выражена в учении человека Христа, которого понимать Богом и которому молиться, — считаю величайшим кощунством».
«И я действительно отрекся от Церкви, перестал исполнять ее обряды и написал в завещании своим близким, чтобы они, когда я буду умирать, не допускали ко мне церковных служителей, и мертвое мое тело убрали бы поскорей, без всяких над ним заклинаний и молитв, как убирают всякую противную и ненужную вещь, чтобы она не мешала живым».
В 1902 г. (через год после отлучения) Толстой написал кощунственную легенду — «Разрушение и восстановление ада». Вот что написала по поводу этой легенды жена Толстого, Софья Андреевна, в своем «Дневнике»:
«Это сочинение пропитано истинно дьявольским духом отрицания, злобы, глумления надо всем на свете, начиная с Церкви... А дети — Саша, еще неразумная, и Маша, мне чуждая — вторили адским смехом злорадствующему смеху их отца, когда он кончил читать свою чертовскую легенду, а мне хотелось рыдать...»
В том же 1902 году Толстой написал свое знаменитое «Обращение к духовенству», полное такого циничного кощунства, что даже в Советской России оно напечатано только однажды и то, только в 90-томном Полном собрании сочинений, (именно в 34 томе), которое доступно лишь для специалистов, ученых филологов. Заграницей и «Легенда о восстановлении ада» и «Обращение к духовенству» были напечатаны в пресловутом берлинском издании Генриха Каспари. На это «Обращение» откликнулся приснопамятный батюшка о. Иоанн Кронштадтский. Смиреннейший и чистейший любвеобильный иерей Божий никогда и ни о ком не писал с таким необычайным гневом, как о Толстом.
Вот слова о. Иоанна Кронштадтского из его «Дневника».
«Толстой думает, говорит и пишет на почве безбожия и полного отрицания всего того святого, что носит в себе печать богооткровенности; гордость, самомнение, самообожание, презрение к Самому Богу и Церкви, — вот его первооснова; другого основания у него нет. Пред нами софист, и несведущий в истинах веры, не испытавших на себе спасительности веры Христовой легко может он отвлечь от истинной веры и ввести в пагубное неверие.. Под живым впечатлением отлучения от Церкви он решился забросать ее, сколько можно, грязью, и все священное писание Ветхого и Нового Завета, все богослужение, все таинства и особенно духовенство всех Церквей. Толстой, исказив смысл Евангелия, исказил смысл Ветхого Завета и искаженные события передает в насмешливом тоне, подрывая в читающих всякое уважение к святому писанию; над всем, что дорого для христианина, на что он привык смотреть с детства с глубоким благоговением и любовью, как на Слово Божье, он дерзко насмехается.
«Толстой переносит свои поругания на духовенство, на Церковь, на св. Писание Ветхого и Нового Завета и на Самого Господа, и говорит: «была ли такая вредная книга в мире, наделавшая столько зла, как книга Ветхого и Нового 3авета». Это прямо относится к толстовским сочинениям, не было вреднее их; Ренаны, Бюхнеры, Шопенгауеры, Вольтеры, — ничто в сравнении с нашим безбожным россиянином Толстым. Написанное Толстым в «Обращении» — с точки зрения христианской — одно безумие». (См. книгу «Отец Иоанн Кронштадтский и граф Лев Толстой» (Джорданвилль, 1960 г.).
4 января 1908 г. в Ясную Поляну приехал священник Троицкий. После его отъезда, в столовой, во время обеда, Толстой стал рассказывать об его посещении. По его словам священник сказал ему, что церковные обряды — это скорлупа на яйце. Если прежде времени сколупнуть скорлупу, то цыпленок не выведется.
«Я сказал ему», продолжал Толстой, «что скорлупа — это тело, цыпленок — это дух, а ваше учение — это дерьмо на скорлупе. Он очень обиделся. Я еще резче сказал...»
20 января 1909 г. Толстого посетил тульский епископ Парфений. В своем «Дневнике», после посещения архиерея, Толстой, между прочим, написал: «...Особенно неприятно, что он просил дать ему знать, когда я буду умирать. Как бы не придумали они чего-нибудь такого, чтобы уверить людей, что я «покаялся» перед смертью. И потому заявляю, кажется, повторяю, что возвратиться к Церкви, причаститься перед смертью я так же не могу, как не могу перед смертью говорить похабные слова или смотреть похабные картинки, и потому все, что будут говорить о моем предсмертном покаянии и причащении — ложь... Повторяю при этом случае и то, что похоронить меня прошу так же без так называемого богослужения, а зарыть тело в землю, чтобы оно не воняло». (Бирюков. Цитирую по книге Архим. Иоанна (ныне Епископа Иоанна Шаховского) — «Толстой и Церковь», Берлин, 1939 г.)
А. Н. Назаров, в своей книге на английском языке «Толстой, этот непостоянный гений» (Нью-Йорк, 1929 г.) приводит характерную фразу Толстого: «Чудеса? Воскресение из мертвых? Ах, не понимаете вы разве, что все это выдумка современников и, особенно, этой... Магдалины?» («Мы затрудняемся воспроизвести кощунственные слова Толстого» — прибавляет проф. И. М. Концевич, по чрезвычайно ценной книге которого мы цитируем указанную фразу. См. И. М. Концевич — «Истоки душевной катастрофы Л. Н. Толстого», Мюнхен, 1960 г.).
Мать-Церковь Православная со слезами гнева любви отлучила великого богохульника Толстого в 1901 г. за кощунственные 39 и 40 главы «Воскресенья», а так же и за другие его циничные кощунства Церковь не могла не отлучить того, кто себя сам, отлучил от своей Матери-Церкви и хамски поглумился над Ней. Конкурировать в этих кощунственных глумлениях с Толстым может только Ленин. И, тем не менее, когда Толстой смертельно заболел и умирающий лежал на станции Астапово, Мать-Церковь, в лице своего первоиерарха, митрополита Антония (Вадковского), и святых Оптинских старцев, Сама пришла к одру умирающего великого еретика и с великой скорбью ждала одного только слова «каюсь», чтобы простить все и принять его в свое любвеобильное лоно. Митрополит Антоний прислал в Астапово телеграмму (№ 170 из Петербурга, 4 ноября 1910 г. 11.40 утра): «С самого первого момента Вашего разрыва с Церковью я непрестанно молился и молюсь, чтобы Господь возвратил Вас к Церкви. Б. м. Он скоро позовет Вас на Суд Свой, и я Вас больного теперь умоляю, примиритесь с Церковью и православным русским народом. Благослови и храни Вас Господь. Митрополит Антоний».
Эта телеграмма, по распоряжению Александры Львовны, Толстому не была передана. На запрос Оптинского старца о. Иосифа о возможности приезда, по распоряжению Александры Львовны было отвечено: «Семья просит не приезжать. Видеть невозможно». Приехавшие из Оптиной старец Варсонофий и иеромонах Пантелеймон (врач) — к Толстому допущены не были.
7 ноября, 7.10 утра игумен старец Варсонофий телеграфировал епископу Вениамину Калужскому: «Гр. Толстой скончался сегодня 7 ноября в 6 час. утра... Умер без покаяния. Меня не пригласили».
В другой телеграмме игумен Варсонофий сообщал: «Согласно воле графа, тело его будет перевезено завтра в Ясную Поляну и погребено без церковных обрядов в саду».
Когда старца Варсонофия окружили корреспонденты и просили: «Ваше интервью, батюшка?» — старец ответил им: «Вот мое интервью, так и напишите: «Хотя он и Лев, но не мог разорвать кольца той цепи, которою сковал его сатана».
Мало кому известно, что первым актом так называемой «Живой Церкви» в Советской России, под председательством архиепископа Евдокима, — было присоединение Толстого к «Церкви».
Между прочим, в квартире начальника станции Астапово, И. И. Озолина, где умирал Толстой, не было икон, так как Озолин был лютеранин.
http://azbyka.ru/dictionary/13/andreevsky_pravoslavnoe_bogoslovie_58-all.shtml
|
|
|
| Опубликовано: 09.02.11 21:25 |
Рейтинг записи: 0
|
|
|
|
|
|
|
Заблокирован
Форумянин с 18.12.07
Сообщений: 182
Откуда: Дубна
|
Вот вы постите материалы, а нас возьмет Яндекс и забанит за то что тырим материалы с других сайтов :)
Мне понравился ваш спор и я даже на вашей стороне, но быть людьми то нам никто не запрещает, веть так?
WBR, timda
|
|
|
| Опубликовано: 09.02.11 21:28 |
Рейтинг записи: 0
|
|
|
|
|
|
|
Заблокирован
Форумянин с 19.01.11
Сообщений: 237
Откуда: Архангельск
|
"Споры о Толстом". Из воспоминаний.
Прошел уже год, как с нами не было Вячеслава Михайловича Клыкова — великого скульптора и замечательного человека, красивого русского человека, беззаветно любившего Россию.
Ясным июльским днем 1989 года мы со скульптором Вячеславом Михайловичем Клыковым и его помощником Георгием Трошиным возвращались из Дивеева. Дорога была пустая. Я вел «Ниву», Вячеслав Михайлович сидел рядом, Георгий сзади. Мы спорили о Толстом.
Клыков никак не мог примириться с тем, что великий писатель был отлучен от Церкви и до сих пор это отлучение не снято.
— Что ж из того, что в церковных вопросах он заблуждался? Но это был настоящий гений! А его религиозные искания сейчас никому не интересны. Остались «Война и мир», «Анна Каренина»...
Я пытался возражать, что никто не отрицает художественный гений Толстого, но надо смотреть правде в глаза — Толстой к концу жизни стал беспощадным и сознательным врагом Церкви Христовой, сам разорвал общение с Нею, глумился над самым святым, что есть в христианстве и наконец отвратил от Церкви и от Бога огромное множество людей, не даром Ленин называл его «зеркалом русской революции».
Вячеслав Михайлович в те годы только приходил в Церковь, это было его первое паломничество в Дивеево к преподобному Серафиму и переоценка ценностей, как и у всякого, происходило в нем тяжело и болезненно. К тому же Клыков сам был в первую очередь художник — талант и тем более гений оставались для него превыше всего и никому неподсудны. Он вновь стал убеждать нас, что всякий гений от Бога. Я напомнил, как отец Иоанн Кронштадский называл Толстого не просто злым гением, но предтечею антихриста, а его борьбу с Церковью — делом дьявольским, за несколько лет предсказал несчастное бегство Льва Николаевича из родного гнезда, неудачную попытку покаяния и смерть в полном духовном одиночестве.
Но все это были слова, слова, слова... Я не мог убедить Вячеслава Михайловича, нет, не разлюбить Толстого как художника, а понять, почему борьба этого великого писателя с Христовой Церковью была настолько страшна, что Священный Синод пошел на такой тяжелый шаг как отлучение. Поняв, что не переубедим друг друга, мы замолчали. Вячеслав Михайлович задумчиво смотрел вперед. Машина мчалась по залитой солнцем дороге среди бесконечных полей.
Вдруг я заметил, что Вячеслав Михайлович напряженно вытянулся, устремив расширившийся от ужаса взгляд куда-то верх .
— ТОЛСТОЙ ! — закричал он не своим голосом, указывая пальцем ввысь.
Ничего не понимая, я перевел взгляд в небо - и сам чуть было не закричал: прямо перед нами посреди ясного лазоревого горизонта нависало ослепительно белое облако - голова великого писателя.
Я резко нажал на тормоз, стараясь только не потерять управление: оторвать взгляд от этого зрелища было невозможно. Потрясенные, мы все трое вышли на дорогу.
Ничего подобного ни один из нас не видел за всю свою жизнь: облако, висевшее перед нами с поразительной — скульптурной точностью повторяло известную всем нам по фотографиям и портретам, голову Толстого. Мужицкая борода, крупный нос картошкой, высокий лоб, резкий взгляд из-под густых бровей... Казалось, это какой-то волшебный мраморный бюст висит в небе.
Несколько секунд мы были не в состоянии произнести ни слова, потом стали наперебой делится своими впечатлениями, повторяю, в облаке не было абсолютно никакой двусмысленности или гадательности — перед нами был Толстой! Не понятно, что более нас потрясло: этот природный феномен или то, что мы лишь несколько минут назад так горячо спорили о Толстом.
Вдруг изображение в небе стало меняться: налетел ветер и внутри облака на наших глазах начались бурные метаморфозы. Лицо странно вытянулось, нос картошкой принял совершенно иную форму — тонкий, крючкообразный он хищно навис над ухмыляющимися губами, огромная борода отлетела и осталась лишь острая эспаньолка... За несколько мгновений перед нами совершилось превращение в такую страшную мефистофельскую бесовскую личину, что Клыков, схватившись за голову закричал:
— Я понял, понял! Не надо!..
Еще несколько секунд облако дрожало над нами, казалось для того, чтобы увиденное навсегда запечатлелось в нашей памяти, потом налетел вихрь и в клочья разметал все по небу.
Потом мы не раз вспоминали этот день и это видение.
Архимандрит Тихон (Шевкунов) 1 июня 2007 года
|
|
|
| Опубликовано: 09.02.11 21:33 |
Рейтинг записи: 0
|
|
|
|
|
|
|